— Ну да, ну да, настоящая сила в том, чтобы её не применять, слыхал я такое, — отмахнулся я. — Только я не пытаюсь выглядеть лучше, чем есть на самом деле и сдерживать дурной характер и агрессию. Я не буддистский монах, хочу жить в своё удовольствие по мере возможности, а не ставить самому себе всякие ограничения ради духовного просветления. И уж явно мой стиль общения с окружающими для этого мира эффективнее, чем его, — я снова указал на Единорога.
— Но уезжаю-то я с ним, а не с тобой, — напомнила Мирэ. — Хотя ты прав, для этого мира твоё поведение больше подходит. Вот только это значит, что плох мир, а не поведение Эшли.
— Эшли? — переспросил я. — Так это что, девчонка? Это ж женское имя.
Я отвёл меч от горла Лорда Единорога и придирчиво его осмотрел — Лорда, а не меч. Вроде парень. Я обернулся к Дику.
— Ну да, имя женское, — развёл руками он.
— Твоя матушка хотела дочь, вот и назвала и воспитывала тебя соответствующе? — осведомился я у Юникона. — А папаша куда смотрел? Или узрев такое безобразие, плюнул на всё и отправился плодить бастардов с наложницами?
— Ты оскорбил мою семью…
Я тут же вернул клинок к его горлу, заставив заткнуться.
— Ты, похоже, всё никак меня понять не можешь, — вздохнул я. — Объясню так, чтоб сомнений не осталось.
Я убрал меч и ударил Единорога в лицо раскрытой ладонью — кулаком-то пришиб бы. Этого хватило, чтобы Юникон кувыркнулся через стол спиной вперёд. Из носа у него пошла кровь.
— Джестер, ты сволочь! — выкрикнула Мирэ, бросившись к поверженному Лорду.
— Ну, хорошо! Я сволочь, питекантроп и… кто там ещё? А, неважно. — Я уже начал злиться. — Пусть я последний гад, но я не отпущу тебя в компании с олухом, который один удар по морде выдержать не может. Он и себя-то защитить не способен! — Я схватил со стола кувшин, отхлебнул пива и швырнул посудину в стену. — Хочешь или нет, а я еду с тобой или следом за тобой, как бы ты к этому ни относилась и какими бы словами меня ни обзывала. Если я сказал, что обеспечу твою безопасность, то сделаю это. Пусть даже в роли цепного пса, а не верного рыцаря — для этого мне всё равно куртуазности не хватает.
— И зачем тебе это надо? — хмуро вопросила Мирэ.
— Ты действительно не понимаешь? Да потому, что ты мне далеко не безразлична! Я от тебя ничего не требую, и если ты предпочтёшь мне другого, хоть этого растяпу, пусть будет так, я приму твой выбор…
— Ну, это ты завираешь, — раздался с лестницы голос Пакс. — Закончили семейный скандал, что ли?
— Нет. — Я развернулся и пинком перевернул ближайший стол, выплёскивая раздражение. — Вот теперь закончили. Едем.