Его люди устроили стоянку у ручья. Чжамуху они видели редко. Он все время пропадал, далеко уезжая от своих. Тогда он нашел озеро, к которому приезжал каждый день.
С одной стороны у озера был небольшой холм, поросший короткой рыжеватой травой. Эта трава росла только здесь. В тот год не было засухи, и трава в степи была зеленая, сочная. Но это место было как будто выжжено.
Озеро всегда было ровным и спокойным. По небу плыли облака. Чжамухе казалось, что облака отражались в воде более четкими, чем были на небе. В те дни он стал как будто острее видеть. Он впервые заметил, что каждая травинка под ветром качается отдельно. Когда дует ветер, только издалека кажется, что вся трава склоняется в одну сторону. Но Чжамуха видел, что каждая травинка — как дерево, раскачивается обособленно, не так, как соседние. Для этого ему даже не пришлось всматриваться, он стал замечать это сразу.
Он видел, что травинки, по которым он шел, сухие, пожелтевшие на концах, что трава не равномерно зеленая, а состоит из множества таких четко очерченных травинок. Что с каждым днем листья на кустарниках немного меняют цвет. Он не помнил, чтобы когда-нибудь все так быстро изменялось осенью. Осень всегда наступала постепенно, неделя за неделей зеленое понемногу становилось желтым, желтое — красным. Теперь же он замечал, как все становится другим с каждым часом, на протяжении дня. Все менялось, все умирало, чтобы никогда не стать тем, что было.
Чжамуха часами смотрел в неподвижные воды озера. Если бы Темучжин позвал его сейчас, просто вернулся бы за ним и сказал: прости, брат, что было, то было, поехали, — Чжамуха, не колеблясь, поехал бы с ним опять. И ненавидел себя за это. Темучжин никогда не вернется, как он решил, так теперь и будет. «Так бывает, — подумал Чжамуха, сжав зубы. Он не заметил, что уже давно идет по степи, жуя травинку. Скачка недостаточно его изматывала. — Да, так случается. Теперь как будет, так и будет».
Темучжин видел, что с Чжамухой что-то происходит. И все это вместе: беременность Борте сейчас, сразу после плена, ее сон. Потом она не захотела видеть Чжамуху.
А этот поход… Друг или не друг, а такого свидетельства простить нельзя. И при этом он засматривался на Борте. Темучжин замечал, что он подъезжает к ней, говорит о чем-то. Раньше он с ней так часто не беседовал. А теперь? Почему теперь?
Этого Темучжин не забыл и много лет спустя, когда он уже был Чингис-ханом. Когда он казнил нукеров, предавших Чжамуху, и его самого. Нукеров он казнил бы в любом случае, предателям нельзя доверять. Но дело было не только в этом. Он хотел, чтобы Чжамуха ушел с лица земли, чтобы и память о нем пропала. О нем, который не только знал о тех событиях, — знали многие, с этим ничего нельзя было поделать — но теперь оставался единственным их участником. «Одни предатели кругом, одни предатели», — вздохнул Чингис-хан, когда ему доложили, что Чжамуха после долгих часов казни все еще жив.