Двору дяди Васи нравился ликёр и десертные вина, а водку и портвейн он на дух не переносил. Вероятно, двору бы понравилось пиво, но пиво пить мне тогда еще не хотелось. Я заходил туда еще, и один заходил, и с Ленкой пару раз, и с Натой один.
Только соседям я про это ничего не сказал, чтобы Лысый чего не удумал, и тот, с мачете, не огорчился. Они ж с Васей, пока тот жив был, приятельствовали.
Пусть тайной для них останутся мои посещения и жасминовая полянка, и улыбающиеся во все зубы бабочки, и сверчок, размером и окрасом более всего похожим на собаку, что сидит на крыше сарая и поёт: «бу-бу, бу-бу, бу-бу-бу-бу».
Блудь всегда начинал нырять в цветы ближе к вечеру. Зрелище это было пустое, хотя и красивое.
Тело кашалота с маленькими винипушьими задними лапками вылетало из вечернего воздуха и ныряло в разнотравье. Очень быстро тело в цветы ныряло, даже самые быстрые глаза могли только заднюю часть тела рассмотреть.
Смотреть на это успевали дети (кого в девять вечера не укладывали) и ночные сторожа (цветник Блудя и хозяйские огороды друг к другу примыкали).
Даже романтично получалось: сидишь у костерка, картошку охраняешь и за Блудем подглядываешь. Казалось бы, кранты цветам должны прийти от этих игр, однако цветы не мялись, не колыхались даже.
Пшыррррр — зашумело травой. Лапки мелькнули и канули, и снова из воздуха нечто выпрыгивало и пшырррр…
Земля эта всегда Блудя была, с ним даже Советская власть не справилась. Колхозники пытались там чего-то скосить или перекопать, но ничего у них не получалось.
Даже спеца, армянина из Баку вызвали, человека смелого, проверенного, настоящего советского агронома. Он вечерком папироску закурил и с товарищами, нукерами своими верными, к Блудю направился, прям к ныряющему, вечером, прям по его полюшку, своими ногами, а еще сказал: «Щас посмотрим, что это за птица».
А тут трах-бах! И видит он и приятели его, что на поле костер горит, мангал с бараниной дымится, а вокруг мангала девушки-красавицы хороводы водят.
Он — Вах! К девушкам этим бросился, даже тост начал придумывать витиеватый, как они там у себя в Баку умеют, и тут же во время тоста, бах и растаял. Друзья его опрометью с поля бросились, чуть ли не пешком в Баку рванули.
После к Блудю еще раз только человек сунулся. Ближний родич армянина того приезжал по законам гор мстить. На тракторе к Блудю ринулся, но практически сразу подорвался на авиационной мине. Может Блудь лютовал, а может наследие войны. У нас тут знаете, какие бои были! Родич еле-еле выжил после этого, и все успокоилось. Да и зачем из-за полгектара яриться, когда вокруг вон какие просторы.