— Соня Игоревна, не поняла-а, — капризно тянет, подходя, Света.
Рычу:
— Блин, чего ты не поняла, дура — иди гостиницу ищи, видишь — маме плохо.
Да уж, после этого проблем в общении со Светой прибавится. Но на вежливость меня сейчас не хватает.
Света, оторопев, послушалась. Свистнула перепуганного Борьку, и они исчезли в темноте. Залаяла собака. Где-то, судя по голосам, пьяно ругались супруги.
— Мамочка, мама, ты посиди тут вот, потерпи, мы врача найдем! — делаю из наших вещей подобие стула, усаживаю ее.
— Зачем я вас в это втравила-а-а.
Дальше мама, не в силах сдерживаться, кричит от боли. В перерывах пытается даже улыбаться, и скороговоркой просит:
— Танечка, не бойся, не бойся!
— Сейчас они придут, мы врача найдем.
Я повторяю это так одержимо, будто слова могут вылечить.
Возвращаются Света с Борей:
— А гостиницы, сказали, тут нет, — докладывает братец. — Мам, тебе хоть полегче стало?
— Не трогай маму, видишь — ей плохо! А где переночевать, узнали?
— Говорят, сторож в клубе может пустить на ночь. Если… — Борька мнется, — если не совсем пьяный.
— А где клуб? — стонет мама.
— Мне-то откуда знать, где клуб, — бурчит Светка.
И они с Борей опять уходят, искать этот клуб.
— Мамочка, а давай «Скорую» вызовем!
— Тань, чушь не пори. Где в этой дыре…
Клуб был совсем рядом, нас ведь высадили в центре поселка. Но, конечно, мама ничего тут не узнала. Сторож приветствовал нас глумливым «Салам-берды!» Этот дед, с недостающими зубами и пальцами, долго торговался, не стесняясь в выражениях, прежде чем показать нам место ночлега.
— И за такие деньги? — возмутилась Светка.
— Да невелик доход, а я — ответственный! За имущество. А кто вы такие — не знаю я. Чего вон она у вас ползет? Нализа-алась! Мамаша…
— Да как вы можете? Ей плохо! Ей врача срочно надо!
— Всем нам тут врача… А врач — тю-тю. Медсестра, и то дезертировала, потому как жилье не дают. А ваша отлежится. Бабы — они живучие.
Идти мама не могла, поэтому, действительно, ползла, постанывая, приближаясь к полосочке света, падавшей на грязный лед из приоткрытой двери.
— Тетя Соня, может, Вас под руки лучше… — дрогнувшим голосом предложила Света.
— Ох, детки, лучше не трогайте меня, — шепчет мама.
Боря мало что понял, но все-таки испуганно допрашивал сторожа:
— Кто же у вас лечит тогда?
— Малахов был, Геннадий, из телевизора, но тот тоже сбежал. И осталась у нас только Малышева, Елена Анатольевна. А ей — дед кивнул на маму, со стонами переползавшую в это время порог, — водки надо. Граммов триста. Подумал, сглотнул слюну и сказал подобревшим голосом:
— Нет, двести, пожалуй, хватит. Ты, малой, сбегай-ка за «беленькой». Я расскажу, куда.