На удивление, мама разрешила. И наказала в круглосуточном ларьке спросить, где искать Всерождественских. Со стариком она в разговоры не вступала — видать, не одной мне он сильно противным показался.
Дед проводил нас в зал, широким шутовским жестом обвел сцену. Нас трое, но он употребил единственное число, будто разговаривал с одним человеком:
— Хошь пой, хошь пляши. А спать вон там можешь. И деньги — сразу, а то знаю я этих… пут-те-шест-твенники!
На сцене мы нашли свернутый занавес. Бархатный, бордовый, с золоченым национальным орнаментом. Спать предлагалось на нем.
Светка, задумчиво рассматривая сломанный ноготь на большом пальце, проговорила:
— А, может, и зря я этих мстителей испугалась. Да не убили б, в конце концов… Про «помыться» лучше не спрашивать, я так понимаю.
Вопрос утонул в первозданной тишине. Вокруг витает растревоженная пыль и… как там у мамы в рассказе? «Химически пахло электричеством». Так это что, получается, тот самый клуб из ее детства? Неподалеку что-то громко и без остановки скрежещет. Булькает вода в странного вида цилиндрических серых батареях. С подоконников плетьми свисают стебли бурых растений — каких-то цветов в громадных горшках.
— Зачем я Борю отпустила, ах, Господи, — мама лежит, скрючившись, на занавесе, крестится и плачет.
Света тихо возопила: «Я так больше не могу!», и отправилась искать туалет.
Тоскливо, лампочки чуть светят. Есть хочется. И вдруг это унылое пространство прорезал звонок моего мобильного!
Тьфу ты! Звонит «бывшая лучшая». Юляшка… Боже, как вовремя. Как же все это было давно — другой мир, наш город, дом…
— Привки! Спишь, да?
— Нет.
— А-а. Я тоже не сплю. Че делаешь?
— С тобой разговариваю.
— А-а. А я ниче не делаю. Скучно.
Молчу.
— Че, разбудила?
— Нет.
— Ясно. Как дела?
— Хреново.
— Понятно. А у меня — норм. С Антоном завтра встречаемся. Ну, чмаффки — покаффки!
— Угу.
Юлин звонок доказал, что где-то далеко-далеко привычный мир все-таки существует.
— Мама, тут связь есть. Давай папе позвоним! Узнаем, как там у него, да?
Мама, сквозь стон, соглашается.
— Только про нас не рассказывай. Перепугается, а толку-то.
— А ты будешь с ним говорить?
— Мы поссорились. Не буду. Привет ему передай. Где ж Боря, а?
С папой разговор вышел короче ожидаемого.
— Папочка, привет, у нас все хорошо, как ты? …Ой, здорово как! Мы не…
Вот и все. Роуминг сожрал все деньги на телефоне, а папа нас теперь точно не вызволит из этого ужаса. Потому что у нас же «все хорошо!»
— А папу в Калининграде на работу берут!
Да-а. Вот какие дела: где-то, далеко-далеко отсюда, есть еще и Калининград. Неужели и впрямь есть?