— Ага, я тебя нашел!
Ужасно смутившись, она выдернула из рук оторопевшего брата занавеску, и буркнула:
— Дурак! Никто и не прятался.
Как ей теперь было стыдно за это! Сашка уткнула лицо в ладони и думала о том, как подчас была жестока к своим родным. А теперь еще эта страшная и неисправимая вина. И не у кого просить прощения…
Но почему-то не было раскаяния. Не было ничего. Пустота пришла в ее сердце. Пустота, которая поглотила все: мечты, устремления, чувства долга, вины и благодарности… Ей вдруг стало безразлично все. Не было ничего, кроме неба. Свободного, прекрасного неба, до краев наполненного уходящим летом. И глубоко поразила Сашку мысль, что где-то под этим радостным нескончаемым небом есть люди, которые уже никогда его не увидят. Может, небо просто об этом не знало? Иначе почему, равнодушное к их страданиям, оно сияло таким спокойствием и красотой, словно несчастий на земле не существовало? А она сидела и смотрела в него как зачарованная, и слова упрека не шли у нее с языка.
Сашку нашли, когда она спала, и ее глубокий, полный странных видений сон был так явственен, что, проснувшись, она никак не могла понять, где она. Только что она с радостными воплями бегала по дороге с Валькой и Костиком, запуская на небывалую высоту цветастого воздушного змея, как вдруг перед ней возникла заросшая рыжей щетиной рожа парня в пыльной пилотке. Она бездумно смотрела в его физиономию и продолжала сидеть, облокотившись о теплую стену, хотя смутно понимала, что перед ней враг, в то время как он махал дверцей от буфета куда-то вниз и возбужденно орал, указывая на нее свободной рукой. Наоравшись, и получив ответ снизу, парень подцепил вялую Сашку за шиворот и передал в руки стоявшему внизу солдату, который опять же за шкирку притащил ее к группе солдат, расположившейся у костра, сложенного из остатков мебели.
Солдаты с любопытством разглядывали Сашку, потешаясь над ее затравленным видом и строя предположения относительно того, как она оказалась в разбомбленном доме. Сашка слушала их чужую, но понятную для нее речь, и вдруг совершенно неожиданно для себя негромко произнесла:
— Töten Sie mich nicht.[1]
Наступила тишина. В этой тишине солдаты изумленно вытаращились на нее, и только тут Сашка осознала, что она сказала. Обезумев от досады и бессильной злобы на себя, она закусила губу и засунула руки глубоко в карманы, словно укрепляя этим свою решимость не произнести больше ни слова. Это надо же! Еще недавно она мечтала о смерти, но едва замаячила реальная угроза ее жизни…
Солдаты загалдели, наперебой задавая ей вопросы. Но Сашка упорно молчала, уставившись в землю. Тогда один из них побежал к группе машин, расположившихся неподалеку, и вскоре вернулся в сопровождении высокого худощавого офицера.