Мама с вечера повесила на стул одежду, в которой я полечу: бежевые льняные брюки с пиджаком и голубую шелковую майку. Вообще-то я такое не ношу. В пиджаках мне неудобно, жарко и как на экзамене. От этого я еще больше волнуюсь. Мама это купила специально, чтобы я понравилась Олегу и его сыновьям. Чтобы они еще в аэропорту подумали: «Ах, какая аккуратная и серьезная девочка! Пусть остается жить с нами!». Очень надо. Я бы с удовольствием полетела в джинсах и кофте, но придется надеть пиджак с брюками. Раз маме так спокойнее. Она же наверняка понимает, что везет меня на смотрины. Я и сама знаю, что если мужчина полюбил какую-то женщину, то он совершенно не обязан за компанию любить ее детей, родителей, домашних животных, привычки и вкусы. Скорее наоборот — один человек любит другого за улыбку или за чувство юмора. А все остальное их друг в друге раздражает.
Вот Юлю бесит, что Женька отрастил длинные волосы и теперь ходит с хвостиком. Вообще-то Юле такая прическа нравится (на других людях, особенно на парнях из сериалов и фильмов), и она как-то сказала об этом Женьке. Тогда он решил обзавестись собственным хвостом. Выглядит ужасно, но теперь Женьку ни за что не уговорить подстричься. Хоть ночью к нему с ножницами крадись.
— Этот хвост все портит! Я даже смотреть на него не могу! Бр-р-р, — вздрагивала Юлька, но тут же вспоминала что-то другое, что-то хорошее: — А вообще-то на волейболе у Жени здорово получается, он шикарно подает. Конечно, у него же рост!
И хвост на время уходит на второй план. Поэтому я заключила с собой договор: никогда не полюблю того, в ком меня хоть что-то раздражает. Пусть даже маленькая родинка — ни за что не полюблю.
Наташа заставила меня съесть хлопья с молоком, чтобы не укачивало в самолете. Мама сидела напротив в тюрбане из полотенца и контролировала, как я ем. Потом, удостоверившись, что тарелка опустела, мама отправилась краситься и укладывать волосы. А папа любил ее и косматую. И даже лысую бы не разлюбил.
— Тебе бы тоже не мешало причесаться, — заметила Наташа.
— Я никогда не причесываюсь, — напомнила я.
— Но сегодня особенный день, — настаивала она.
— Значит, тем более не буду.
В семь двадцать я двинулась на пляж. Сюрприз я заметила еще с лестницы. Длинный, совсем не заспанный Женька и маленькая коренастая Юля носились, вопили и вообще веселились. Иногда они падали на спину и водили руками и ногами по песку, а когда поднимались — на берегу оставались их силуэты, песочные ангелы.
Ангелы улеглись в ряд и как будто держались за руки. Их много — штук двадцать. Как бумажная гирлянда в виде человечков.