— О ком ты говоришь?
— Как это о ком? О дочке мэра, конечно! О некой мадам Эльвире, подруге моего детства. — Он сделал легкий шутливый полупоклон. — Она как-то сказала мне, и я не мог потом простить ей этой фразы, сказала, что я милый славный мальчик, но никогда не стану настоящим мужчиной, как мой отец, как бы ни стремился к этому. Я рад, что она умерла, и ни о чем не жалею! — добавил он с гордостью.
— Что ты такое говоришь?! — Я была потрясена его словами. — Ты же жалел ее! Я видела слезы в твоих глазах во время похорон!
— Я и не отрицаю, но это была лишь минутная слабость. Я не раскаиваюсь в своем поступке.
— В каком поступке? — не поняла я.
— Неважно. — Он тяжело вздохнул, словно смирившись с моей непонятливостью. — Но я не сказал главного. Я видел, как ты смотришь на этого гада, моего отца, как кошка на сметану. Как то краснеешь, то бледнеешь, стоит ему появиться. Ты хотела его, как самка. Я понял это раньше, чем ты. Но я, наивный дурак, все надеялся, что ошибаюсь, что все обойдется. Я верил в тебя и в твою любовь ко мне. Нам надо было уехать сразу же, как только я почувствовал первые симптомы этой болезни. Но я не сделал этого. А потом… потом я своими глазами видел и слышал, как вы обнимаетесь в коридоре в ту ночь, когда в квартире отключили свет, помнишь? — Еще бы я этого не помнила! — Я проснулся, тебя не было рядом. Я вышел, пардон, в туалет. И тут я услышал чьи-то приглушенные голоса. Слух у меня всегда был отличным, как и зрение. Я затаился возле двери, стараясь не дышать. Вы не замечали меня, поглощенные друг другом. — То-то мне почудилось, что я слышу скрип двери, значит, я не ошиблась! — Что я испытал в те минуты, стоя возле двери, не передать словами! Но даже тогда я был готов все простить тебе, забыть, потому что слишком сильно любил тебя! Ты помнишь, как я умолял тебя уехать? Если бы ты послушалась меня, то все могло бы быть иначе. Твоя подруга осталась бы жива, и моя мама тоже…
Я не понимала ни одного слова, все кружилось и плыло перед моими глазами.
— При чем здесь Лиза и твоя мама?!
— Да при том, что я всю жизнь, с самого детства обожал этого гада! — вдруг закричал он, не ответив на мой вопрос. — Восхищался им, стремился быть во всем на него похожим. Он был моим кумиром, идолом, образцом для подражания.
— Кто? — спросила я, хотя уже поняла, кого он имеет в виду.
— Моего драгоценного папочку, с которым ты так сладко трахалась, кого же еще! Будь он проклят, а вместе с ним и ты! В детстве я хотел во всем походить на него. А когда подрос, то стал мечтать стать лучше его, добиться большего в жизни. Я даже начал заниматься этой чертовой борьбой, хотя совершенно не имел интереса к этому виду спорта. Меня больше привлекали точные науки. Но я должен был стать сильным, мужественным. Я хотел, чтобы мужчины боялись меня, а женщины восхищались мной. Но главное, о чем я мечтал, — это сразиться с ним в поединке и победить! О, я предвкушал этот сладостный миг, когда терпел боль от ударов своих тупоголовых соперников и облизывал разбитые в кровь губы! Эта мысль придавала мне силы. Но потом я понял, что никогда не сравняюсь с ним в этом виде спорта, потому что он занимался этим со всей страстью, ему нравился сам процесс, он ничего никому не стремился доказать. А я… я хотел доказать ему, что я сильнее его, лучше, удачливее. Я посмотрел на себя со стороны и понял, что веду себя, как идиот. Я смотрел на свое отражение в зеркале и видел, что я красивее его, выше ростом, шире в плечах, но несмотря на это, когда мы шли с ним по улице, женщины смотрели на него, а не на меня! А если мы с кем-то общались, то эти глупые самки слушали его рассказы, открыв рот. Они хотели его! Я видел это по их похотливым мордам и блестящим глазам. Его, а не меня! Хотя я был моложе его и красивее!