– А тебя это беспокоит? – рассмеялась я.
– Представь себе, да…
– А если мы встретимся в Лопатникове? – предложила я. – Понимаешь, я боюсь, что сегодня я точно не смогу тебя увидеть. А завтра с утра придется мне мчаться в Лопатниково. Так складываются обстоятельства.
«Если Ольга обнаружит пропажу Варьки, она запаникует, и поэтому мне надо будет прямо с утра отволочь нашу непокорную девицу домой, чтобы с Ольгой беды не случилось».
– Ладно, давай увидимся там.
Он вздохнул. По голосу можно было определить, что он и в самом деле расстроен и ему очень хочется со мной поговорить.
Я вспомнила бедную Асю, ее прелестное личико. И прошептала:
– Что ж, будем считать, Сереженька, что я – возмездие тебе за бедную Аську. Воз-мез-дие…
В пять часов в Тарасове стоит особенная жара. Казалось бы, она должна к вечеру спадать, но – как бы не так! Воздух прогревается до самых высоких температур, а ветра нет. Зато есть масса машин, раскаленных, выпускающих в воздух и без того горячий свой жар, и кажется, что ты находишься в аду.
Особенно в таких районах, куда сейчас ехала я. Эти районы называют «промышленными». раньше они были запущенными, страшными, сейчас в них стало принято строить гипермаркеты, и дешевые, и не очень-то, но где можно, приехав туда на машине, затовариться на целую неделю всякой-разной едой, в связи с чем районы стали более благоустроенными и даже относительно неплохо смотрелись. А вместо «промышленных» их стали называть по-московски: «спальные». Хотя от этого они не стали похожи на Москву. Да и люди тут в основном жили небогатые.
Я быстро нашла этот ДК. Вернее, бывший ДК. Теперь это был скорее развлекательный центр. С расположившимся внизу, прямо рядом с туалетами, секонд-хендом, с оптовыми ларьками, где в очереди тосковали газетчики – пожилые дамы и мужчины с растерянными лицами. Сейчас они купят эти газеты и пойдут к остановкам трамваев и автобусов, чтобы выкрикивать: «Программа телевидения на неделю!», и дай-то бог, чтобы они смогли продать хоть десяток этих никому не нужных газет.
Пройдя мимо ларьков, я открыла массивную дверь и поднялась по мраморной лестнице на четвертый этаж.
Там было тихо. Так тихо, что сигнал о пришедшей эсэмэске прозвучал как гром среди ясного неба. Мне показалось, что он был слишком громким.
Я посмотрела: от Варьки. Это меня успокоило. Значит, жива!
«65, грациозо беле дама, подвал, си, нос».
Я ничего не поняла. Что означают эти знаки Варькиного «внимания»? Попробовала набрать ее номер – мне никто не ответил. Опять абонент недоступен…
Но эсэмэску-то она отправила. Или это с компьютера?