Изабель представила себе мать в этом платье, бесстыдно флиртующую с мужчиной, похожим на… Блэквуда.
Она резко отдернула руку от розового атласа, словно обожглась, и крепко сцепила пальцы. Изабель не будет думать о нем сегодня. Она не может! Как и о матери, для той удовольствие оказалось важнее единственного ребенка.
— Куда он ездил? — спросила Сара.
— Что? — Изабель попыталась сосредоточиться на бесхитростном честном лице горничной и не представлять себе больше восхитительного маркиза.
— Лорд Чарлз. Его не было почти неделю!
— Кажется, он ездил в Уотерфилд, — пробормотала Изабель. Никто не рассказывал ей, куда Чарлз исчез на шесть дней, просто она заметила на его сапогах желтый песок, когда лакей проносил их мимо ее комнаты, чтобы почистить. Уотерфилд-Парк был единственной собственностью Мейтлендов, расположенной у моря.
Точнее, это была ее собственность, унаследованная от дяди. Ребенком Изабель проводила там каждое лето и радостно играла на точно таком же желтом песке. Поездки в Уотерфилд прекратились, когда сбежала ее мать. После этого Изабель много месяцев снились кошмары, в которых она бродила по пляжу в поисках Шарлотты. Изабель вновь ощутила во рту горький привкус материнского предательства и отвернулась от атласного платья, решив нарядиться монашкой.
Какая ирония в том, что Онория выбрала именно его, ведь Уотерфилд был когда-то средневековым аббатством! По мнению Изабель, атласное платье послужило бы ей лучшей маскировкой, чем ряса, ведь ее повседневный гардероб слишком напоминал мрачное одеяние.
Но если она наденет это прелестное платье, а Онория поймает ее, последующая кара окажется куда серьезнее, чем все, что когда-либо доводилось претерпеть монашкам. Однако Онории на этом балу не будет.
Изабель глубоко вздохнула.
— Я надену розовый атлас, — решилась она.
Сара улыбнулась, как настоящий заговорщик, и быстренько затолкала кошмарную рясу на самое дно платяного шкафа.
Изабель встала перед зеркалом и подняла руки вверх. Горничная через голову надела на нее нижние юбки. Волны тафты и кружев со свистящим шорохом окутали ее, ниспадая до щиколоток. На первый слой одежды лег второй, а затем Сара высоко подняла само атласное платье, и Изабель нырнула под него.
Оно подчеркнуло все изгибы ее тела, от груди до бедер, как вторая кожа, изящно расправившись на нижних юбках. Из складок посыпались засохшие лепестки роз и веточки лаванды. Их призрачный аромат наполнил комнату.
Изабель, в изумлении приоткрыв рот, смотрела на свое отражение в зеркале. Перед ней стояла копия ее матери. Те же самые рыжеватые волосы, те же карие глаза, да только глаза матери всегда светились лукавством и весельем в отличие от ее собственных, вечно серьезных. Внезапно вновь поднялась знакомая непрошеная тоска по матери. Горло Изабель сжалось.