— Не везет нам с тобой, брат.
Придется ждать. Я сунул в рот сигарету, но не закурил. Из проехавшего мимо бело-голубого фургончика мороженщика до меня донеслась знакомая мелодия. Большая, черная в золоте бабочка спланировала на куст гортензии прямо у моего локтя, несколько раз медленно повела крылышками вверх-вниз, потом тяжело поднялась и поплыла в неподвижном, раскаленном воздухе.
Входная дверь опять приоткрылась.
— Ступайте за мной, — приказана грымза.
Я вошел. Гостиная большая, квадратная, сумрачная и прохладная. Тишина как в склепе, и примерно такой же запах. Затянутые тканью грубо оштукатуренные стены; за высокими окнами декоративные металлические решетки; тяжелые резные стулья с плюшевыми сиденьями, обтянутыми материей спинками и болтающимися золотыми кистями. В глубине — витраж величиной с теннисный корт. Под витражом, за занавеской, застекленные двери. Старая, затхлая, сырая, надутая, прилизанная, мрачная комната. В такой гостиной не погостишь. Стол с мраморной столешницей и кривыми ножками, позолоченные часы, несколько разноцветных мраморных статуэток. Куча хлама, который и за неделю не выметешь. Куча денег — и все на ветер. Лет тридцать назад, когда Пасадена еще была богатым, степенным провинциальным городом, эта комната, по-видимому, смотрелась совсем неплохо.
Мы вышли в коридор, свернули направо, и вскоре грымза открыла еще одну дверь и сделала мне знак войти.
— Мистер Марло, — прорычала она с порога, и удалилась, скрипя зубами.
Комната небольшая, выходит на задний двор. На полу уродливый красно-бурый ковер, обстановкой напоминает контору. За письменным столом сидит худая, хрупкая на вид блондинка в роговых очках, на откидной доске слева от нее пишущая машинка. Руки держит на клавишах, но бумага в машинку не вложена. Следит, как я вхожу в комнату, с выражением напряженного недоумения, какое бывает у застенчивого человека, когда его фотографируют. Внятным тихим голосом предложила мне сесть:
— Я мисс Дэвис. Секретарша миссис Мердок. Она поручила мне выяснить, кто может дать вам рекомендации.
— Рекомендации?
— Именно. Это вас удивляет?
Я положил шляпу на стол, а на шляпу — незажженную сигарету.
— Выходит, она пригласила меня, ничего обо мне не зная?
Губа задрожала, и блондинка прикусила ее. Не знаю, испугалась она или возмутилась, либо просто ей никак не удавался сухой, деловитый тон. Во всяком случае, вид у нее был не самый счастливый.
— Ей говорил о вас директор филиала калифорнийского коммерческого банка. Но она хотела бы узнать о вас побольше.
— Приготовьте карандаш, — сказал я.