Подняла его со стола и показала. Давно готов, остро очинён.
— Во-первых, — начал я, — один из вице-президентов этого же банка, Джордж С. Лик. Работает в главном здании. Затем сенатор Хьюстон Оглторп. Он бывает в Сакраменто, а бывает у себя, в резиденции штата в Лос-Анджелесе. Затем Сидни Дрейфус-младший из юридической конторы «Дрейфус, Тернер и Свейн», в Отделении правового страхования. Записали?
Писала она легко и быстро. Кивнула, не подымая головы. В ее светлых волосах плясали солнечные зайчики.
— Оливер Фрай из корпорации бурильных установок «Фрай&Кранц». Их фирма находится на Восточной Девятой улице в промышленном районе. Ну а если хотите кого-нибудь из полиции, тогда это Бернард Оле из прокуратуры округа и лейтенант уголовной полиции Карл Рэнделл из Главного управления. Может хватит, как вы считаете?
— Не смейтесь надо мной. Я выполняю распоряжение.
— Если не знаете, зачем меня вызвали, двум последним звонить лучше не стоит, — предупредил я. — Я не смеюсь над вами. Жарко сегодня?
— Для Пасадены не очень, — сказала блондинка и, взгромоздив перед собой на стол телефонную книгу, принялась за работу.
Пока она искала номера телефонов и звонила, я как следует ее рассмотрел. Бледная, но бледность естественная, и вид вполне здоровый. Волосы жесткие, светлые с медным отливом. Сами по себе не уродливые, но так туго затянуты на узком черепе, что кажется, это не волосы вовсе. Брови редкие и необычайно прямые, темнее волос. Ноздри бледные, как бывает при малокровии. Подбородок маленький, острый, нервный. Никакой косметики, только губы слегка подкрашены светлой помадой. Глаза за очками очень большие, ярко-синие, с огромными зрачками и отсутствующим взглядом. Немного сужены по-восточному — то ли из-за тяжелых век, то ли из-за гладкой от природы кожи, подтягивающей уголки глаз. Во всем лице, которому очень не хватает хорошей косметики, какое-то загадочное нервное обаяние.
Полотняное платье с короткими рукавами, никаких украшений. На руках пушок и веснушки.
Я не прислушивался к вопросам, которые она задавала по телефону. Все, что говорилось ей, она стенографировала ловкими, непринужденными движениями карандаша. Закончив работу, повесила телефонную книгу обратно на стену, встала, оправила полотняное платье и сказала:
— Я сейчас… — и направилась к двери.
С полдороги вернулась и задвинула верхний ящик письменного стола. И вышла из комнаты. Дверь закрылась. Наступила тишина. За окном гудели пчелы. Откуда-то издалека доносился вой пылесоса. Я взял незажженную сигарету, вставил ее в рот и встал. Подошел к письменному столу и выдвинул тот ящик, из-за которого она вернулась.