Китай: краткая история культуры (Фицджеральд) - страница 38

- их соперниками. "Старый" текст Кун Ань-го не был в чести у ханьских конфуцианцев, да и Сыма Цянь использовал его мало. Из этого, однако, не следует, что тексты являются подделкой V века. Причиной различения "новых" и "старых" текстов стало изменение системы письма при Цинь. На смену архаическим иероглифам Чжоу пришли так называемые "большие знаки", в свою очередь модернизированные в стиль, известный как "меньшие знаки". При династии Цинь был сделан важный шаг вперед. Древние книги писались на гладких бамбуковых дощечках, а знаки выцарапывались острой иглой. Но в правление Ши Хуан-ди полководцем Мэн Тянем, согласно традиции, была изобретена кисть. Использование шелка в качестве материала для письма, а кисти - в качестве инструмента внесло заметные изменения в стиль иероглифов. Твердые и угловатые формы старых иероглифов превратились в легкие завитушки и упрощенный стиль, более подходящий для кисти. Таким новым стилем письма и был записан "Шу цзин" Фу Шэна, который, с незначительными изменениями, в ходу с той поры. "Старый" стиль, которым, как говорят, был написан найденный Кун Ань-го текст, постепенно забылся и вышел из употребления при У-ди. Трудами двух знаменитых ученых I века до н. э. Лю Сяна и его сына Лю Синя, дальних родственников императорской семьи, был создан труд "Чжань го цэ", важный источник по периоду "Борющихся царств". Они также работали над "И цзином", "Книгой перемен" и популяризировали "Цзо чжуань", считавшийся комментарием к "Чуньцю", хотя большей частью он не имеет никакого отношения к этому сочинению. Лю Синь поддержал узурпатора Ван Мана и за это подвергался нападкам китайских ученых, но его труды ныне признаны гениальными. Сю Синь , ученый Поздней Хань (около 100 года), составил "Шо вэнь", первый словарь китайского языка, использующий систему идентификации и группировки иероглифов на основе ключей, то есть части знака, обозначающей общий смысл. Эта система популярна и сегодня. Идентификация Сю Синя не совпадает с древнейшими значениями многих иероглифов, как об этом можно судить по надписям на гадательных костях и древней бронзе, но его труд помог классифицировать и стандартизировать стиль письма, а также определить те значения, которые придавали многим древним словам в ханьские времена. Что касается другой области, а именно - формирования даосского учения, то здесь на первом месте стоит имя Лю Аня, правителя Хуайнани. Лю Ань, более известный как Хуайнань-цзы, "философ из Хуайнани", был внуком ханьского Гао-цзу (Лю Бана) и правителем области Хуайнань между реками Хуайхэ и Янцзы. Он считался ревностным даосом и оставил книгу, в которой развиваются учения "Дао-дэ цзина" и "Чжуан-цзы". По "Хуайнань-цзы" можно проследить превращение даосизма из чисто мистической философии в религию. Аллегории, в которых Чжуан-цзы рисовал мудрецов, постигших Дао и обретших освобождение от мирских забот: парение на облаках и проживание отшельниками на вершинах гор без пищи, - начинают теперь восприниматься как реальность, доступная проникшим в высшее знание. Хуайнань-цзы, вторя духу времени (он был современником У-ди) погрузился в сверхъестественное, и его сочинение много сделало для превращения даосизма в религиозный культ. Упадок чжоуской династии, период "Борющихся царств" вошел в историю как эпоха философов; ханьская династия, эпоха первой единой империи, в равной степени славится своими историками. Китайский мир перешел из феодальной анархии в относительно спокойный и обеспеченный век империи, в период стабильности, когда ученые смогли осмыслить прошлое и проследить развитие столь значительных изменений. Работа по восстановлению запрещенной литературы возбудила критический интерес к обычаям и традициям эпохи ранней Чжоу и смутно представляемых предшествовавших ей династий. Настало время для огромного исторического труда, который собрал бы фрагментарные и противоречивые сведения о легендарной и феодальной эпохах и о настоящем для первой, обоснованной и взаимосвязанной истории китайского мира. Таким было дело, предпринятое и завершенное двумя учеными, отцом и сыном, в правление императора У-ди. Их общий труд "Ши цзи", или "Исторические записки" , был запланирован и начат Сыма Танем, отцом, и завершен после его смерти его сыном Сыма Цянем. Так как большая часть книги составлена сыном, именно Сыма Цянь обычно считается ее автором. "Ши цзи", являвшаяся тем образцом, который впоследствии копировали историки, один из основных источников по истории Древнего Китая, а также периода начала Хань, остается одной из самых знаменитых и ценных книг китайской литературы. Поэтому очень важно понять, каким человеком был Сыма Цянь и что помогло ему создать такое монументальное произведение. Сыма Цянь родился около 136 года до н. э. и умер в начале правления Чжао-ди, преемника императора У-ди, около 85 года до н. э. Хотя точные даты его рождения и смерти неизвестны, сохранились сведения о многих деталях его жизни, частью в его собственных сочинениях, частью в посвященных ему работах последующих историков. Семья Сыма, как свидетельствует фамильный знак, была аристократической ("сыма" - "командующий лошадьми", воинское звание). Она происходила от полководца царства Цинь, завоевавшего Шу в западной Сычуани для этого государства. Таким образом, корни их были в Цинь, считавшемся в начале Чжоу полуварварским царством. Сыма вышли из восточной части Цинь, ныне уезд Ханьчэнсянь на берегу Желтой реки в Шэньси. До того, как быть завоеванной Цинь, эта область входила в царство Цзинь. Сыма Тань, а после его смерти и Сыма Цянь, занимали при ханьским дворе пост "тайшигуна", Великого Астролога, не столь значительный, как можно было бы предположить, исходя из его названия. Как говорит сам Сыма Цянь, Главный астролог не являлся высшим чиновником, в его обязанности входило наблюдение за небом - календарем. Возможно, если судить по титулу, когда-то эта должность была более почетной, но при дворе У-ди она стала лишь своеобразной синекурой. Однако Великий Астролог обладал одним, чрезвычайно важным для историка преимуществом - он имел доступ к императорской библиотеке и архивам, в которых хранились не только экземпляры всех сохранившихся исторических сочинений, но также огромное собрание официальных докладов трону, декретов и указов. Сыма Цянь, до того как унаследовать должность отца, много путешествовал. Юность он провел в доме предков в Шэньси, где получил образование и занимался домашним земледелием и пастьбой. В возрасте двадцати лет он начал совершать длительные поездки по всей империи, что считалось необходимой составляющей образования молодого человека, подобно тому как путешествие по Европе венчало образование джентльмена в XVIII веке. Сыма Цянь посетил юго-восточный Китай, добравшись до Чжэцзяна, только-только вошедшего в состав империи. Там, около нынешнего Ханчжоу, он видел предполагаемую усыпальницу Яо и сделанные Цинь Ши Хуан-ди надписи, которые скопировал и позднее включил в свою "Историю". Путешествуя вверх по Янцзы, он побывал в Цзянси и Хунани, в то время бывших окраиной цивилизованного мира, и старался увидеть все знаменитые по истории и мифам места. Возвращаясь обратно через центральный Китай, он совершил благоговейное паломничество в Лу и Ци (Шаньдун), интеллектуальный центр "ста школ". В Цюйфу он видел могилу и дом Конфуция, где хранились экипаж и личные вещи Учителя. Он надолго задержался в знаменитых городах востока, чтобы иметь возможность побывать в библиотеках ученых тех мест. Возвратясь в Чанъань, он получил должность и вскоре был послан с правительственной миссией в только что завоеванные юго-западные земли. Так он побывал в Сычуани, в том числе в западном районе верхнего течения Янцзы, и добрался до Дали в Юннани, самой отдаленной из известных тогда китайцам земель. Однако Сыма Цянь не был просто путешественником, он был исследователем. Позднее он, не сообщив, впрочем, по какой причине, ездил и по северо-западному Китаю, побывал в Ганьсу и районах Внутренней Монголии вдоль большой излучины Желтой реки. Затем он прошел вдоль Великой Стены до ее восточного конца в Хэбэе (Чжили). Он сопровождал императора в паломничестве к горе Тайшань (Шаньдун) и был свидетелем знаменитого эпизода (109 год до н. э.), когда император, проезжая мимо того места, где Желтая река прорвала плотину, наблюдал за тем, как заделывали брешь, и подал личный пример, неся вязанку хвороста в сопровождении целого двора. Сыма Цянь побывал во всех частях ханьской империи и был свидетелем многих важнейших событий при дворе У-ди. Меньше известно о его официальной деятельности. В 104 году до н. э. он был одним из тех, кому поручили великую реформу календаря - для того времени дело чрезвычайной религиозной важности. В 99 году до н. э. произошла трагедия, омрачившая его последующие годы, но сделавшая честь ему самому. В тот год, в ходе длительных войн с сюнну, доблестный полководец Ли Гуан-ли напал на вражеские земли в районе восточных отрогов гор Тяньшань. Ли Лин, внук другого ханьского командующего, попросил разрешения совершить с пятью тысячами воинов вылазку в направлении Хами. Император согласился на это только после длительных уговоров. В ходе разведки Ли Лин неожиданно столкнулся с крупными силами сюнну и вынужден был сдаться после героического, но безрезультатного отступления. Ярость императора не знала границ. Придворные льстецы, не подвергавшие, как говорит Сыма Цянь, себя опасностям походов, вторили гневу императора, осуждая Ли Лина столь же усердно, сколь прежде восхваляли его. Только Сыма Цянь, хотя и не бывший близким другом неудачливого полководца, имел мужество встать на его защиту. Он заявил, что беда произошла, так как Ли Лин не получил подкрепления, что он отчаянно сражался, совершил героический отход и сдался только тогда, когда его воины, запертые в горном ущелье, истратили все свои стрелы и могли сражаться только древками сломанных копий. Немногие полководцы прошлого, заявил он, сражались так, как Ли Лин, и если он вынужден был сдаться, а