Иногда случались неприятности. В 1737 году, во время представления в честь Нового года, кусочек одного из огненных шаров от ракеты упал в окно Зимнего дворца, за которым празднование наблюдала царевна Елизавета. Осколки порезали ей лоб и край правого глаза. Естественно, это вызвало огромную суматоху, поскольку она, несомненно, украшала двор кузины Анны Иоанновны и была повсеместно популярна. К счастью, от этого случая у нее остался лишь небольшой шрам.
Некоторые из придворных развлечений могут показаться нам довольно детскими. Одно время у голландского дворянства была мода закручиваться в бечевку. Императрица разделяла это увлечение и посылала в Амстердам за тюками с бечевкой. Несмотря на всю элегантность двора Анны Иоанновны и ее сердечность, сохранились свидетельства и о царивших при этом дворе жестоких нравах. Императрица бывала порой крайне груба в выражениях.
В последний день апреля в России отмечался «день дураков» — он соответствует нашему 1 апреля. Однажды в этот день императрице взбрело в голову пошутить, позвонив в пожарный колокол, который использовался только в случае какого-либо страшного бедствия, что привело в ужас весь Санкт-Петербург. Надо заметить, что через три дня в крышу одной из самых красивых церквей ударила молния. Конечно, в городе это сочли знаком направленного на императрицу божественного гнева.
Одним из любимых занятий русских было катание на санях и скольжение с гор самыми разными способами. Это пристрастие проходит через всю историю, является непременной частью зимних праздников и даже, как мы увидим, оставило свой след в архитектуре. Зима 1735 года стала примечательной тем, что у этого развлечения появилась новая форма. Начали строить деревянные скаты — довольно широкие, около четырех-пяти футов земли; этот скат несколько раз поливали водой, так что на нем нарастал толстый слой льда. Дамы и их спутники поднимались наверх, садились на плоские сани и стремительно съезжали вниз; все придворные должны были делать это.
Русским этот вид спорта доставлял много удовольствия, однако куда более чувствительных иностранок Петербурга необходимость спускаться таким образом вниз просто удручала, поскольку, если на пути саней возникало какое-либо препятствие, все седоки летели кубарем, «и в этом, — писала жена английского посланника миссис Рондо, — похоже, и состоит главная забава». Она сама забавы в этом не находила. «Меня просто ужасает, — писала она, — мысль, что нужно спускаться вниз в этом ужасном месте, поскольку я рискую не только сломать шею, но и показаться в недостойном виде». Какое-то время она держалась подальше от саней, надеясь, что кто-нибудь сломает себе шею и все это развлечение прекратится, но кто-то сказал ей при публике: «Вы еще ни разу не спускались» (естественно, после того как кто-либо спускался вниз, он стремился, чтобы это сделал кто-нибудь еще). Услышав это, миссис Рондо чуть не умерла. Но судьба сжалилась над ней — миссис Рондо была беременна, и императрица решила, что в ее положении не следует спускаться вниз, так что миссис Рондо была спасена. «Но, — пишет она своей подруге в Англию, — если тебе придет в голову приехать сюда зимой, ты должна обеспечить себя той же отговоркой, иначе тебя отправят вниз!»