Указывая на них, офицер тайной службы сказал:
— Все мужчины сербы находятся в армии или погибли, а быки отобраны правительством для транспортировки пушек и обозов. Но с декабря, после того как мы прогнали австрийцев, сражения прекратились. Поэтому правительство рассылает солдат и быков по всей Сербии, всюду, где они нужны, чтобы помочь в пахоте.
Как часто в деталях, подобных этим, перед нашим мысленным взором вспыхивала яркая картина этой страны мертвых; страны, пережившей две кровавые войны, которые унесли цвет ее юношества, перенесшей двухмесячную партизанскую кампанию, а затем эту ужасную борьбу с величайшей военной державой на земле и в довершение всего — опустошительную чуму. Гьевгьели и Валиево пользовались славой самых чумных мест в Сербии. Деревья, станция, строения — все было опрыскано раствором хлорной извести. Вооруженная охрана стояла на страже у изгороди, за которой теснилось человек сто громко переговаривавшихся оборванных людей. Здесь был карантин. Мы посмотрели через изгородь на широкую грязную улицу, грубо вымощенную булыжником. С обеих сторон ее обступали одноэтажные строения, побелевшие от дезинфицирующих средств. Почти над каждым домом хлопал черный флаг — знак того, что здесь побывала смерть.
На платформе зазвонил колокол. Начальник станции загудел в рожок, паровоз свистнул, и поезд тронулся…
Поздно вечером мы остановились на разъезде, чтобы пропустить воинский состав — дюжину открытых платформ, набитых солдатами в самой разнообразной форме, закутанных в топорщащиеся, ярко окрашенные плащи. Начинал моросить дождь. Скрипач цыган играл дикую мелодию, поддерживая подбородком свою однострунную грубо сделанную скрипку, напоминавшую по виду лошадиную голову. Лежащие кругом солдаты пели недавно сочиненную балладу о поражении австрийцев.
В каждом полку имеется двое или трое цыган, которые передвигаются вместе с войсками, играя на сербской скрипке или волынке. Своей игрой они сопровождают песни, которые неустанно сочиняют солдаты: любовные песни, гимны в честь побед, эпические былины. Повсюду в Сербии они — народные музыканты, переходящие с одного сельского праздника на другой, аккомпанирующие песням и пляскам. Странное превращение! Цыгане фактически заменили прежних странствующих бардов, «гусляров», которые из поколения в поколение разносили по отдаленным горным долинам старинные народные былины и баллады. И в то же время они единственные в Сербии люди, не имеющие права голоса. У них нет ни домов, ни деревень, ни земли — только шатры и полуразбитые повозки.