Единый большой союз — вот их преступление. Вот почему организация ИРМ предстала перед судом. Если бы существовал способ убить этих людей, капиталистическое общество охотно сделало бы это, как оно убило, например, Фрэнка Литтла, а до него Джо Хилла… Отсюда и вой продажной прессы: «Немецкие агенты! Предатели!», — призывающей к самой беспощадной расправе над ИРМ.
Сотня сильных людей…
Все они люди широких просторов, среди них есть твердые, как скала, подрывники, есть лесорубы, жнецы, портовые грузчики, словом, парни, исполняющие самую тяжелую работу на земле. С ног до головы их покрывают рубцы — следы изнурительного труда, и раны, полученные в борьбе с ненавистным обществом. Люди эти не боятся ничего…
Рано утром их приводят из тюрьмы Кук-Каунтри, где большая часть их томится вот уже 9 месяцев. Они входят в зал заседаний по двое, охраняемые с обеих сторон полицией и детективами. Судебные пристава покрикивают на стоящую слишком близко публику. Прежде арестованных заставляли по четыре раза в день проходить по улицам Чикаго в наручниках. Сейчас с этим ежедневным цирковым представлением покончено.
Теперь они входят поодиночке, девяносто с лишним человек, находящихся еще под стражей, приветствуя по пути своих друзей. Здесь к ним присоединяются другие, которые выпущены под залог. Залог настолько велик — по 25000 долларов с человека, — что только немногие могли выйти на волю. Остальные находятся в этой ужасной тюрьме Кук-Каунтри с начала прошлой осени. Почти год эти люди, больше всего на свете любящие свободу, сидят в тюрьме.
На первой странице выпускаемого штаб-квартирой ИРМ «Дейли дефенс буллетин» печатается изображение рабочего за решеткой и подпись: «Помните! Мы находимся здесь ради вас. Вы на свободе должны работать для нашего дела!»
За барьером, окружающим места подсудимых, было тесно. Многие сидели с засученными рукавами, некоторые читали газеты, один или двое спали, растянувшись на скамьях. Кое-кто сидел, другие стояли. У большинства были лица солдат и борцов, но попадались также лица ораторов и поэтов, темпераментные и выразительные лица иностранцев. Общим у них было то, что все они выражали силу и воодушевление. Многие лица были покрыты рубцами, на некоторых лежала печать ожесточения. Во всей Америке нельзя было найти другой сотни людей, которые были бы более достойны постоять за социальную революцию. Люди, заходившие в зал суда, говорили: «Это больше походит на собрание, чем на суд». Так и было. Именно это придавало суду достоинство. Это и то, что судья Лэндис вел процесс с таким размахом…