— И тем не менее… — Рузвельт скрестил руки на груди. — До тех пор пока я не буду на сто процентов уверен, что нефть и доки…
— Значит, Япония уже победила, — тихо, с отчаянием в голосе произнес Черчилль. — И Германия победила. Ведь когда немцы войдут в Москву и Россия падет, ваш американский народ тем более не захочет вступать в войну. Вы будете рыть окопы на побережье, учить детей прятаться под партами при бомбежке…
— Мне нечего больше сказать. — Рузвельт выпрямился в кресле. — И вы так призываете меня жертвовать жизнями американцев, при этом ничем не рискуя и ничего не теряя…
Черчилль посмотрел на Орлова и беззвучно выругался, лишь энергично пошевелив губами. Правильно говорил этот парень — американцы захотят жертв и от Англии.
— Я подставлю под удар британские корабли, — медленно, словно через силу проговорил Черчилль. — Вам понравился корабль, на котором проходили наши с вами переговоры?
— «Принц оф Уэлс»?
— Да, он. Корабль выглядит достаточно ценной ставкой? — Черчилль, прищурившись, смотрел на президента сквозь облако табачного дыма. — Он и «Рипалс», если вы все-таки решитесь играть.
Рузвельт потрясенно замер.
— Ну что вы на меня так смотрите? — сварливым тоном осведомился Черчилль. — Два ценных корабля я подставлю под бомбы и торпеды японцев в случае их удара по Перл-Харбору с вашей подачи. Филипса я прижму, уж будьте уверены. Он понимает, каких жертв требует безопасность империи.
Президент вздохнул.
— Что? Мало?
— Я впечатлен вашей готовностью к самопожертвованию, в любом другом случае этого было бы вполне достаточно, но…
— Чего вам нужно? — вскричал Черчилль, вскакивая с кресла. — Что должны сделать японцы, чтобы вы…
— Не знаю, — тихо сказал Рузвельт. — Если бы я знал… Но если вы… или русские… найдете решение этой проблемы — я клянусь, что сделаю все от меня зависящее… И даже больше.
— И даже больше, — передразнил президента премьер-министр, когда вместе с Орловым снова оказался на Британских островах. — Чистоплюи! Можно подумать, что не они сами взорвали «Мэн» у Гаваны, чтобы получить повод к началу войны с Испанией! Но вы же что-то придумаете? Мне, к сожалению, ничего такого в голову не лезет…
— И я его понимаю, — сказал Сталин, когда Орлов закончил рассказ. — Вы не делали записи того разговора?
— Какого разговора? — спросил Орлов, демонстрируя свое безграничное изумление. — Не было никакого разговора. Не было. Потому что его не было в истории. Сами понимаете, ни Черчилль, ни Рузвельт никогда не признают, что этот разговор вообще мог состояться…
— И Сталин тоже не признается… — кивнул Сталин. — Так зачем вы сегодня пришли ко мне? Потратили свое время и мое… Мне, конечно, было интересно, но ведь практического значения этот разговор не имеет.