Торопов покачал головой.
Он устал.
В голову не просто лезет всякая фантастическая ерунда, она еще и не хочет уходить, цепляется за мозги, пытается выкрутиться, заставляет искать варианты реализации этого бреда.
А что, если японцы передадут американцам свои самолеты?
Вот встретятся с американскими авианосцами японские транспорты, перегрузят все эти «зеро», «Вэлы», «Кейты»… Американцы сядут в кабины… Без подготовки, между прочим, без тренировок… Еще возможно представить, что перед вылетом пилотов можно будет обмануть, но когда все рванет… И мы плавно возвращаемся к той же схеме — журналисты, расследование, скандал, импичмент.
Забыли-вычеркнули.
А если на американские авианосцы не только самолеты передали, но и пилотов? Японцы стартовали с «Лекса» и «Энтерпрайза», нанесли удар…
— Ага, как же, — сказал Торопов.
Мы снова возвращаемся к потерям среди японских пилотов. И снова никто не сможет заткнуть рты свободолюбивым американским матросам и летчикам, которые просто не смогут молчать.
«У нас ведь японцы на борту были!» — «Да что ты говоришь?» — «Точно, как раз за час перед ударом по Перл-Харбору стартовали…»
Ну и небольшие довесочки в аргументации. Японцы ни за что не отдадут свои «зеро», которые еще тогда даже «зеро» не были. Американцы им название потом придумали, в сорок втором, кажется… Отдать свой секретный самолет на предмет изучения?
Маленькая ерунда, подкрепляющая ерунду большую. Громадную.
И снова — кто помешает японцам нанести удар по нефтехранилищам?
Думай, Торопов, думай!
Ведь удар нанесен был? Был. День позора состоялся? Состоялся. Значит, ты все придумал. Получилось все у тебя.
Или не у тебя?
А вдруг эти путешественники во времени что-то там сместили, наступили не на ту бабочку, к примеру, и поэтому Ямамото свой удар отменил. И Торопов уже находится в измененной реальности и должен предотвратить катастрофу… Которую невозможно предотвратить.
В дверь постучали.
Лейтенант, подумал Торопов. Это он так всегда стучит, вежливость проявляет.
— Да! — крикнул Торопов.
Дверь открылась, и в комнату заглянул Сухарев.
— Что тебе, лейтенант? — спросил Торопов.
— Обед готов, — сказал Сухарев. — Суп гороховый из концентрата, гречневая каша с тушенкой…
— И что?
— Сюда нести или выйдете? — как всегда на протяжении недели, спросил лейтенант, и Торопов, как всегда, ответил, что сюда.
Сухарев вышел.
Странный парень, этот особист. Дикий какой-то… И он никак не обращается в Торопову. Ни разу он не назвал его по имени-отчеству или фамилии, ни «товарищем», ни «гражданином» не назвал. Странно? И смотрит как-то…