Как выяснилось, возникла.
— Не будем ходить вокруг да около, Владимир Андреевич, — сказал Дима. — Я понимаю, что вы намерены предложить мне поделиться полученной прибылью. И на какую же сумму вы рассчитываете?
— Скажем… Десять миллионов долларов. Мне кажется, это справедливая цифра. Как по-вашему, Дмитрий Вячеславович? — безмятежно щурясь на солнце, произнес Козельцев.
— По-моему, вы шутите, — спокойно ответил Дима. — Десять миллионов долларов — это практически все, что я получил за «Гамлета». Большая часть денег вложена в дело. Выдернуть их я не смогу, даже если бы очень захотел. Как вы понимаете, невозможно продать часть фильма. Я мог бы заплатить за права… скажем… миллион.
— С другой стороны, Дмитрий Вячеславович, — словно бы не слыша, продолжал Козельцев, — я мог бы отсудить у вас все: недоснятые фильмы, права на получение дальнейшей прибыли от «Гамлета», еще несколько фирм — в качестве покрытия долга.
— Это спорный вопрос, — заметил Дима.
— Нет, не спорный. — Козельцев остановился. — Поверьте на слово, у меня очень хорошие знакомства в очень высоких кругах. Я могу не только разорить вас, Дмитрий Вячеславович, но и усадить лет на пять за решетку.
— Каким образом?
Голос у Димы стал скучным и будничным. Он терпеть не мог, когда на него пытались давить.
— Например, представив в органы показания двух секретарш Эдуарда Александровича. Обе девушки описали одного и того же молодого человека, приходившего к Эдуарду Александровичу накануне и в день убийства. Этот молодой человек странным образом похож на вас, Дмитрий Вячеславович. — Козельцев повернулся к Диме лицом, уставился ему в глаза. — Я даже не поленился нанять специалиста, чтобы тот составил фоторобот убийцы. Хотите взглянуть? Пока эти доказательства лежат без движения. Но только пока… — Козельцев вздохнул. — Дмитрий Вячеславович, мы оба знаем, что это вы убили Эдуарда Александровича.[1] Учитывая же род занятий вашего отца, суд будет к вам более чем суров.
— Одну минуточку, Владимир Андреевич. — Дима удивленно вскинул брови. — Вы хотите сказать, что кто-то в моей семье занимается противозаконной деятельностью?
— Я не просто хочу это сказать, Дмитрий Вячеславович. Я это говорю.
— Владимир Андреевич, — задумчиво спросил Дима, — а вы не боитесь? По-моему, вы и сами не представляете, какую кашу завариваете.
— Вы что же, угрожаете мне? — Козельцев нахмурился. — Я, Дмитрий Вячеславович, играю только наверняка. Мне известен каждый шаг любого из членов вашей семьи. Я знаю, сколько и кому вы платите в органах и ФСБ. Я знаю, что неделю назад вы подписали контракт с «Парамаунтом» на осуществление совместной постановки. Я даже знаю, кто является вашим поручителем. И все это я могу разрушить в одно мгновение. Поручитель от вас откажется. Ваши люди в органах будут арестованы по закону о борьбе с коррупцией. Членов структуры вашего отца, Вячеслава Аркадьевича Мало, включая и его самого, задержат. Как, впрочем, и вас. И даже если вы через пару лет, проведенных в СИЗО, все-таки убедите суд в своей невиновности — в чем я, откровенно говоря, очень сильно сомневаюсь — и выйдете на свободу, у вас не останется ничего. Но! — Козельцев выудил из кармана тяжелый золотой портсигар, достал сигарету, прикурил от золотого же «Дюпона». — Мне невыгодно, чтобы правоохранительные органы вдруг стали проявлять к вам повышенный интерес. Подумайте сами, неужели спокойствие вашей семьи и ваше имя не стоят каких-то десяти миллионов долларов? Деньги, по большому счету, это всего лишь груда резаной бумаги. Вы сможете заработать куда больше. Если, конечно, сможете.