Пока оформили документы, пока сдали стволы в «оружейку», пока расписались в журнале, время перевалило за одиннадцать. Выходя из управления, Катя чувствовала себя дико уставшей, вымотанной. С чего, казалось бы? Странно, день событиями был не насыщен. Хотя, как правило, именно в такие дни и устаешь больше всего. На крыльце они с Лемеховым, Гришей Панкратовым и Володей Паничевым еще постояли несколько минут, растягивая сладкии миг вновь обретенной свободы. Хотя какая это свобода? Так, одна видимость. В любой момент может раздаться телефонный звонок и — все, нет никакой свободы. И видимости тоже нет.
— Ну что, братцы, по пиву? Пока не началось? — Антон Лемехов потянулся, вдохнул полной грудью вечерний воздух. — Эх, благодать-то какая!..
— Так, тут кто-то насчет пива что-то говорил? — встрепенулся Панкратов.
— Говорю, к «Димычу» заглянем? Пан, ты как?
Паничев пожал плечами.
— Если только по кружечке. Иначе меня жена съест. И так-то целыми днями не видит.
— А я разве уговариваю полночи сидеть? По кружечке и выпьем. Под креветки, — скалился Лемехов. — Мать, ты с нами?
— Нет, — покачала головой Катя. — Мне еще надо Настену проверить. До сих пор, наверное, телик смотрит.
— Да ладно тебе, мать, брось. Настюхе уже пора женихов подбирать, а ты все за ней с погремушками. Дай девчонке пожить нормально, без родительской опеки. — Лемехов смотрел на небо и счастливо щурился. — А я тебя потом до дома провожу. А? Как?
— Перебьюсь, — ответила Катя. — Ладно, ребят. Пойду я, пожалуй. Володя, с утра ты за старшего. Я, наверное, задержусь. В школу надо зайти, учительница просила.
— По-онял, — серьезно ответил тот и бросил нетерпеливый взгляд в сторону «Димыча», где мало-помалу собирался народ. Местечко хорошее, центровое. Проговоришь еще четверть часика, потом столик не займешь. Вон уже заиграла под полосатым парусиновым навесом музыка и побежали по неоновой вывеске радостные огоньки, извещая всех и каждого: здесь можно приятно провести время. — Кать, ты, главное дело, не волнуйся. Все будет нормально. А в школу сходить надо. За подрастающим поколением глаз да глаз нужен.
— Ладно, ребята. До завтра…
— До завтра, Кать, — хором гаркнули Панкратов и Паничев.
— Мужики, — раздумчиво глядя на Катю, сказал Лемехов, — вы идите, столик займите, пивка закажите пока, а я вас догоню, ага?
Панкратов пожал плечами, словно бы говоря: «Личная жизнь каждого — личное дело каждого», и они с Володей зашагали через площадь к кафе.
— Мать, ты, по-моему, чего-то не в себе сегодня. — Лемехов попытался заглянуть Кате в глаза, но она равнодушно отвела взгляд. — Что-нибудь случилось? Дома чего?