Сергеев вошел бесшумно, как большая кошка. Сухо поздоровался, положил перед коллегой листок с записями.
— Когда мы возвращались из Степнянска, эту машину проверял на трассе какой-то странный пост. Ни одна из служб его не выставляла, в дивизионе тоже ничего не знают. Викентьев рассмотрел сержанта — он похож на фигуранта «Трассы».
Попов прочел записку.
— Черная «Волга»… Наверное, она нас и обгоняла…
— Я вызвал водителя на пятнадцать. Займись.
— Чего такой хмурый? — улыбнулся Попов, но ответной улыбки не увидел.
— Женька заболел. Пошел в пашу поликлинику, его сразу в онкологию. А сейчас Вера звонит, плачет… Надо ехать разбираться…
— Я с тобой.
По дороге Попов думал о черной «Волге». Если она напоролась на преступников, то появляются хорошие свидетели. Хотя если это были преступники, то почему они их отпустили?
Только когда подъехали к зловещим серым корпусам онкологического диспансера, у него шевельнулась тревога: почему сюда? Ну кололо в боку, мало ли что бывает… А здесь-то все — предел…
Женька лежал в четырехместной палате, чувствовалось, что Он испуган, выбит из колеи обстановкой, хмурыми, с печатью обреченности лицами больных и холодной отстраненностью персонала.
— Черт знает что, — растерянно улыбаясь, говорил он. — Положили, ничего не говорят, теперь собираются выписывать…
— Ну и хорошо, — бодро сказал Попов. — Дома полежишь недельку — и вперед!
— Как чувствуешь? — спросил Сергеев и тоже постарался изобразить улыбку. — И вообще — как тут?
— Да вроде ничего… Колет на вдохе, а так нормально. Я стараюсь глубоко не дышать, тогда все хорошо… А тут у них порядок, чистота. Веру без сменной обуви не пропускали, домой возвращалась… Вы-то как прошли?
— А не было никого на входе…
— Ну, наверное, и те так проходят, без всякой сменной обуви. Болтают, что их нарочно пропускают, но вряд ли…
— О ком ты? — Попов обратил внимание, что Женька сильно изменился, хотя и не мог понять, в чем состоит суть этих изменений.
— Спекулянты… Конфеты продают по десять рублей, кофе растворимый по пятнадцать… С доставкой…
— А зачем тут?
— Чтоб врачам дарить… Родственники берут… Сам видел — женщина слезы вытерла и улыбается сестре: «Презентик возьмите…»
— Расстреливать их, сволочей, надо, — громко сказал тучный мужчина с соседней койки. — Только кто тогда останется…
Попов почувствовал, что говорить с товарищем не о чем: он находился в другом мире, и все, что происходило вне его, Гальского не интересовало. Эта потусторонность относительно обычной жизни и бросалась в глаза. Рассказывать о черной «Волге» было бы просто глупо.