Когда-то квартира Олега считалась, видимо, образцом для подражания и мечтой любой семьи. Теперь о ее былом величии напоминали лишь облезлые обои с фантастическим рисунком из зеленых и золотых лент. Текли краны на кухне и в ванной, словно осенняя листва падала со стен кафельная плитка. Ксения как-то раз заикнулась о том, чтобы сделать ремонт, но тут же нарвалась на окрик: «Да ты знаешь, сколько стоят хорошие мастера! Качественная работа стоит приличных денег, а наша семья содержит столько иждивенцев, что о лишней копейке думать не приходится!» К тому времени за плечами Сороки был ремонт, своей комнаты в квартире родителей и сносно отремонтированная квартира ее тети, жившей отдельно от Ксюшиной семьи. Тетя постоянно болела и была только рада предложению своей любимой племянницы сделать ремонт, а Ксения, переехав на две недели к тетке, с искренним удовольствием возилась в красках, обойном клее, подбирала оттенки и вырезала обои в строгом соответствии со сложным рельефом перекошенных при строительстве стен. Однако все попытки объяснить своим новым родственникам, что она вполне может все сделать сама, ни к чему не привели. На нее смотрели как на умалишенную и отмахивались как от надоедливой мухи.
В принципе из-за этого чертова ремонта Сорока и решилась сделать Олегу предложение. Ремонт, вернее, отношение родни Олега к ее предложению отремонтировать квартиру переполнило чашу ее терпения, а если сказать откровенно — просто взбесило. «Олежка, лапушка, ну пойми, я так не могу больше — со мной никто даже не пытается считаться. Как только ты уходишь из дома, я сразу же забиваюсь в комнату, чтобы мне никто ничего не сказал, не указал на то, что в этом доме я никто и ничто», — ревела она вечером в объятиях Барса. Он методично вытирал ее слезы, а когда она немного пришла в себя, сказал: «Что ж, если это все, что тебе надо…»
Утром они пошли в загс. Пожилая дама, умильно улыбаясь, вручила Олегу номер счета для оплаты госпошлины, потом они вместе заполняли какие-то бумаги, получили с собой ворох рекламных проспектов и наконец выбрались из духоты загса на свежий воздух. Ксения чувствовала себя растерянной и смущенной, на спокойном лице Олега вообще было невозможно что-либо прочитать. Потом Барс повел ее в бар. Увидев восхищение в глазах Ксюши при виде изысканных закусок и напитков (она никогда раньше не бывала в подобных местах, ей всегда казалось, что для девушек здесь небезопасно, — сказывалось мамино воспитание), Олег обронил: «Должен же быть у тебя праздник». Тогда ее слух резанули слова «у тебя», но она быстро успокоила себя — просто человек заботится о ней, это же здорово, а она вдруг напридумывала себе невесть что. Вечер пролетел легко и быстро, а потом они счастливо шлепали домой по лужам, она прыгала по мокрым газонам, изображая из себя жеребенка, а Барс снисходительно улыбался и позволял себя целовать на глазах у ко всему привыкших прохожих.