Быстрым взглядом я окинул палату. Ни аппарата искусственного дыхания, ни капельниц, ни постоянно дежурящей медсестры. А шагая по коридору, я понял, что Озано поместили не в отделение интенсивной терапии. И даже удивился безмерности облегчения, которое испытал. Чарли, конечно же, ошиблась, и Озано не собирался умирать.
— Привет, Мерлин, — холодно приветствовал меня Озано. — Ты, должно быть, настоящий маг. Как ты узнал, что я здесь? Вроде бы это секрет.
Я не стал ходить кругами.
— Мне сказала Чарли Браун. — Возможно, Озано и запретил ей раскрывать рот, но врать не хотелось.
В ответ на хмурый взгляд Озано Чарли улыбнулась.
— Я же объяснил тебе: только ты и я или только я. На твой выбор. Никого больше.
— Я знаю, что тебе хотелось увидеть Мерлина, — рассеянно ответила Чарли.
Озано вздохнул.
— Ладно. Ты здесь торчишь целый день, Чарли. Почему бы тебе не пойти в кино, или с кем-нибудь трахнуться, или съесть шоколадное мороженое? Короче, у тебя ночь отдыха. Увидимся утром.
— Хорошо. — Чарли поднялась с кровати. Встала рядом с Озано, и он, скорее не похотливо, а как бы напоминая себе, что это такое, сунул руку ей под юбку и погладил по бедру. Она же наклонилась и поцеловала его.
После ухода Чарли Озано вновь вздохнул.
— Мерлин, поверь мне, в моих книгах, статьях, лекциях дерьма выше крыши. Но сейчас я скажу тебе правду. Манда — вот с чего все начинается и где заканчивается. Манда — это единственное, ради чего можно жить. Все остальное — фальшь, ложь и вообще дерьмо.
Я сел на стул у кровати.
— А как насчет власти? Ты всегда любил и власть, и деньги.
— Ты забыл творчество.
— Хорошо, — согласился я. — Добавим творчество. Как насчет денег, власти и творчества?
— Ничего не имею против. Никогда от них не отказывался. Пользы от них больше, чем вреда. Но необходимости нет. Они — шоколадная глазурь на торте.
Вот тут мне вспомнилась моя первая встреча с Озано, и я подумал, что уже тогда узнал о нем всю правду, хотя он бы от нее открещивался. И вот теперь он озвучивал мои тогдашние мысли, а я гадал, неужели Озано любил всех своих женщин? Он же однозначно заявлял, что, уходя, сожалеет не о деньгах, власти и творческих успехах.
— Ты выглядишь лучше, чем при нашей последней встрече. Так почему ты в больнице? Чарли Браун сказала мне, что на этот раз у тебя действительно серьезные проблемы. Но на умирающего ты не похож.
— Правда? — Чувствовалось, что мои слова пролились для него бальзамом. — Но ты знаешь, анализы, которые мне сделали в клинике для толстяков, не показали ничего хорошего. Я скажу тебе главное. Пенициллин, который я принимал всякий раз, перед тем как трахнуться, меня подвел. У меня был сифилис, но таблетки лишь смазывали картину болезни, а дозы, которые я принимал, не позволяли избавиться от нее. А может, эти гребаные спирохеты выработали устойчивость к пенициллину. Должно быть, сифилис я подцепил лет пятнадцать тому назад. И все это время спирохеты жрали мой мозг, кости, сердце. И теперь врачи дают мне от шести месяцев до года. А потом меня ждет полный паралич, если раньше не откажет сердце.