— В течение следующей недели нам обещали перебросить тридцать самолетов для восполнения потерь. Или же мы можем перенацелить часть сил с южного направления.
— Перенацеливайте. Недели у нас нет! — Фельдмаршал посмотрел на карту, где в глубину позиций германских войск севернее и южнее Смоленска вклинились два «языка». Вернее, три — на северном участке противник наступал по двум направлениям, охватывая Духовщину. Русские наступали, безрассудно растянув фланги атакующих группировок, но проблема была в том, что для сбора сил, способных отсечь их у основания, требовалось время. Пока же русских удавалось сдерживать лишь за счет использования «внутренних резервов», то есть бросая в бой пекарей, кашеваров и прочие тыловые части. Конечно, дивизии 3-й танковой группы уже разворачивались от Великих Лук на юг, но, во-первых, часть из них к текущему моменту была скована боями по прорыву обороны противника южнее и юго-восточнее этого города, во-вторых, из-за смешивания на узких лесных дорогах двух разнонаправленных потоков движение в том районе практически встало… Клюге снова, словно не видел ее десятки раз до этого, внимательно вгляделся в огромную карту, расстеленную на столе. «Вот они, слабые точки! В Духовщине много войск, и их правый фланг опирается на не менее сильную группировку в районе Смоленска. А вот севернее от Репино и до озера Белинского по 120-километровой дуге вытянулись в нитку всего лишь пять пехотных дивизий: 35, 106, 129, 6-я и 26-я, — генерал-фельдмаршал пробежал глазами с юга на север отметки частей. — Уже участвовавшие в боях, некоторые сильно нуждаются в пополнениях. А 129-й еще и приходится отвлекать значительную часть своих сил для противодействия прорвавшемуся в глубокий тыл кавалерийскому корпусу русских… А на другой стороне обозначенной синим пунктиром линии фронта — целых две советские армии. Да, каждая из них равна по силе немецкому корпусу, да еще многие стрелковые дивизии в них были практически разбиты во время отступления, но что мешает Тимошенко накопить силы, как он уже сделал южнее?»
— Ханс, что у Гудериана? — командующий отвлекся от размышлений.
— Он сообщает, что разведка вскрыла концентрацию большой массы русских войск юго-восточнее Ельни, и отказывается перебрасывать танки Эрленкампа[104] севернее.
— А он не боится, что его отрежут от Смоленска?
— Ничего такого он не сообщает. Сердился, что русские гаубицы со снарядами, которые мы обещали ему отправить, так и не прибыли. Его артиллерия на голодном пайке — они потратили слишком много снарядов, пытаясь прорвать оборону русских.