А прораб уже забыл о Кирилле, он высунулся в окно.
— Я тебе, Востров, куды велел нитку тянуть? А ты, еж тебя ешь, куды уклонился?..
Обедающие проводили Драгина улыбками, когда он, нахлобучив на голову свой видавший виды картуз, ринулся к двери.
— Вот кого не мешало бы продернуть в газете! — Жильцов записал что-то в блокноте. — Производственник хороший, а по части культуры — какой пример рабочим? Плохой пример.
По дороге из столовой Павел Иванович сказал:
— А Драгин уже отметил вас, Кирилл Васильевич, это добрый знак, оч-чень добрый! Только с чего это он, чудак человек, взял, что вы стихи пишете?
— А по-моему, старик в точку попал! — вмешался в разговор Одинцов. — Ну, сознайтесь, Малышев, пишете?
— Когда-то писал, — ответил молодой человек уклончиво. Он раздумывал над тем, как вести себя в дальнейшем с Драгиным. Старик, черт бы его побрал, совсем не так прост, как это могло показаться на первый взгляд!
Дома Кирилл дал развернутый отчет о первом дне работы.
— Твой начальник мне нравится, а этот противный старик просто хам! — заявила Варя. — Нет, граждане, что касается меня, то я в гуманитарный, и только в гуманитарный!
Она перешла в десятый класс и до сих пор колебалась в выборе высшего учебного заведения (колебания эти самым непосредственным образом были связаны с переменами в решениях ее лучшей подруги Тани).
— А я, пожалуй, согласна с твоим главным инженером, сынок: старик неспроста тобой заинтересовался, ты ему по душе. А что касается его грубости... Ох, дети, дети, когда вы уже поймете, что в мое время...
— ...простому человеку нелегко было получить образование! — дуэтом подсказали Варя и Кирилл.
— Выучила на свою голову умников. Ты, сынок, еще изменишь свое мнение об этом «грубияне», попомни мое слово.
5
Мать и на этот раз оказалась права: скоро он изменил мнение о прорабе, а впоследствии и сдружился с ним. Вот и сегодня, спустя месяц после прихода в трест, он, сойдя с автобуса, еще издали высматривал на площадке костлявую фигуру Драгина. Без этой фигуры, как без кранов, с их постоянно голосующими руками-стрелами, картина строительства казалась неполной.
Зоркий глаз старика разглядел его раньше.
— Влюбился, што ль, молодой человек?
Захваченный врасплох, Кирилл обернулся: на штабеле бетонных плит, мимо которого он проскочил, стоял Драгин. Прикладывая складной метр то к одной, то к другой детали, прораб делал пометки в записной книжке. Кирилл взобрался к нему.
— Здравствуйте, Василий Федотович! Почему вы решили, что я влюбился?
— И слепому видать: шагает, в небо глядя, и светится весь, как пятак медный. А графики твои летят...