Старкад сплюнул.
— Это знак человека, за которым следуют другие.
Я промолчал, ведь Гуннар Рыжий — мой истинный отец — не раз говорил, что не надо прерывать врага, который совершает ошибки. Я знал тайну кольца, которое столь горделиво носил Старкад. Это простое шейное кольцо из серебра, мы до сих пор называем такие «кольцами-деньгами», и драконьи головы на нем словно рычат друг на друга.
Тайна в том, что настоящее кольцо власти куют из железа, и носят такие кольца люди, которыми ты повелеваешь. Кольцо на шее — еще одна змея из рун, украшение и проклятие, под его бременем так легко упасть, и самому его ни за что не снять.
Я узнал это от Эйнара, который поделился знанием, умирая от моей руки на троне Аттилы. И теперь я ощутил это бремя сполна — хотя и не мог, как видел Старкад, позволить себе носить кольцо.
— Я ищу священника Мартина, монаха из Хаммабурга, — продолжил Старкад. — Думаю, тебе известно, где он.
Я опять промолчал, зная точно, что нужно Старкаду. Вовсе не клад, а сокровища Мартина, остатки чудесного копья, того самого, что когда-то пронзило бок Белого Христа, распятого на кресте; из наконечника этого копья выковали меч, доставшийся от меня Старкаду. Он о том не догадывался, и я отыскал в этом слабое утешение.
Теперь, когда конунг Харальд Синезубый окрестился, он возомнил, что копье с кровью Бога поможет укрепить веру Христову в его владениях, — и пусть римский василевс сколько угодно твердит, что это копье давно хранится в Великом Городе. Подобно мне, Синезубый верил, что подлинное копье — у Мартина.
— Он бежал, — прибавил Старкад, видя, что мое молчание затягивается. — Монах бежал. Сюда, я думаю, к вам, потому что только вас он и знает.
Хорошая догадка, ибо Мартин и вправду пробыл с нами достаточно долго, но Старкад не ведал, что монах нам отнюдь не друг. Язык чесался сообщить ему об этом, но тут мне подумалось, что не стоит горячиться. Стражу наверняка уже вызвали, а Старкад в точности рассчитал время, как кормчий рассчитывает расстояния, вплоть до последнего мгновения.
Миклагард — убежище Старкада, значит, нужно его отсюда выманить.
— На восток, — сказал я. — Он удрал в Серкланд. В святой город Йорсалир.
Подозреваю, кто именно меня надоумил произнести эти слова, солгать, не моргнув и глазом, столь легко и просто. Как и все прочие дары Одина, остроумие — обоюдоострый клинок.
Старкад моргнул, явно смущенный моей откровенностью, и по его лицу было видно, как он взвешивает новость, точно монету, и гадает, зазвенит ли она, если бросить ее на стол. Мои товарищи, знавшие наверняка, что это ложь, или подозревавшие о том, зашушукались. Надеюсь, Старкад не насторожится.