Я откинулся назад, счистил с содранных коленок всю грязь, камни и щепки, какие разглядел, и почему-то вспомнил пузатого Скапти Полутролля, который плясал с данским топором, умел подражать птицам и был как раз одним из тех славных рубак.
Еще мне вспомнилось навершие копья, выступившее из его рта и пронзившее шею, когда мы пытались спастись от Старкада и местных поселян — это было пару лет назад, а кажется, что минуло гораздо больше времени. Все навыки и умения, вся слава и сила, все, что было в Скапти, погибло от самодельного копья, брошенного каким-то безвестным пастухом-карелом в мешковатых штанах.
В тот день Эйнар победил Старкада и наградил того хромотой. Старкад… Боги ему благоволили, раз он выжил, сумел уцелеть в схватке с разгневанными местными и в бойне под хазарским Саркелом, — а мы тем временем искали сокровища.
И боги помогли ему забрать у меня Рунного Змея, так же просто, как легко отобрать игрушку у несмышленого мальца. А еще волей богов он очутился на челне, который благополучно избежал встречи с арабами-разбойниками.
Где он сейчас, со всей своей удачей? Где он скрывается с моим мечом?
Ко мне тоже боги благосклонны, верно-верно. Глаза почему-то стали слипаться… Пусть Старкаду удалось сбежать, он ведать не ведает, что за меч ему достался.
— Торговец! Эй, Орм! Проснись!
Я вскинулся, стряхнул с себя подкравшуюся дрему, поморгал. Моих ноздрей достиг запах погребального костра, на котором будто жарили свинину.
Квасир пристально глядел на меня. Я что, кричал во сне? Что именно? Я помотал головой, отгоняя остатки дремы.
Светало.
Я выпрямился, облизал пересохшие губы, и Квасир протянул мне мех с водой. Я благодарно кивнул, прищурился, глядя на восток. Рассвет сулил холодный и ясный день — синее небо, море в барашках волн, солнце оттенка меди, такое светит, но нисколечко не греет. Побратимы стояли рядом, наблюдая за церковью. Огонь у двери потух, но почерневшая дверь еще держалась, угли тлели в студеном утреннем воздухе. Погребальный костер тоже прогорел, маслянистый дым рассеялся, а сарай словно растаял.
Финн шагнул вперед, сжимая по топору в каждой руке. Он постучал по двери, изобразил, будто прислушивается, потом повернулся к нам.
— Может, их нет дома. Будем ждать?
Кто-то усмехнулся. Я знал, что другого выхода из церкви нет — мы обошли ее кругом и убедились в этом. Финн поплевал на руки, размахнулся, заколотил по двери; послышался гул, словно загудел колокол. Для тех, кто прятался внутри, этот звук, должно быть, отдавался похоронным звоном.
Спустя пять ударов почерневшее дерево распалось, обнажив не менее черный засов. Еще четыре удара, и засов раскололся, а дверь разошлась на две половины. За ней будто раскрылось устье пещеры, тьма казалась особенно густой из-за яркого света снаружи.