Свартар ответил, что потолкует со своими, а я прибавил, что созову тинг и мы примем решение сообща. Свартар мне понравился, он очень быстро приспособился к новым порядкам и часто смеялся, даже над собственными невзгодами.
В юности он помогал монетному мастеру в Йорвике, лет десять назад или около того был учеником мастера по имени Фротрик, который чеканил монету для юного конунга Эадвига.
— Но я так и не освоил это дело, — признался он, когда мы стали его расспрашивать. — А потом вдруг сделал добрый чекан, уж поверьте, справный и ладный, с одной стороны надпись «Eadwig Rex» и крест, с другой имя и клеймо Фротрика. Имя конунга вышло на загляденье, а вот Фротриково я вырезал вверх ногами и наизнанку, так что прочесть его можно было только в отражении.
Все захохотали и принялись хлопать себя по коленям, когда Свартар добавил, что Фротрик на пробу поставил оттиск на чекане — а затем в ярости вышвырнул чекан на улицу, и Свартара вместе с ним.
— Так что я решил, что ремесло не для меня, и тем же летом присоединился к викингам. И до сих пор с ними.
Нового «Сохатого» объявили годным к выходу в море, пусть даже его парус, пять лет пролежавший сложенным на дворе, требовал починки, да и оснастку почти всю надо было заменить.
Я велел Радославу, Квасиру, Гизуру, Коротышке Элдгриму и шестерым данам остаться в Ларнаке, стеречь и чинить оба корабля, а затем показал Козлятам две серебряных монеты, чеканки Великого Города, и сказал, что это их доля. Один будет нашим проводником, а другой — гонцом: если на берегу что-нибудь стрясется, он известит нас об этом — Коротышка умел резать руны на дереве, и малец принесет деревяшку с письменами, которые способны прочесть лишь северяне.
— Я пойду, — воскликнул старший, стукнув себя по груди рукой в бесчисленных ссадинах. — Только мне нужны меч и щит. И еще шлем.
Финн усмехнулся, выдал ему все из своих личных запасов и хмыкнул, когда мальчишка сгорбился под тяжестью оружия.
— Как насчет доброй кольчуги, храбрый Бальдр? — Он постучал с улыбкой по верхней части шлема, в котором голова мальчишки словно утонула, и спросил, есть ли кто-нибудь дома. Потом снял шлем, взъерошил мальчику волосы и прибавил: — Думаю, обойдешься своей пращой.
Козленок засмеялся и вернул оружие, явно довольный, что избавился от такого груза. Я же сообразил, что не могу и впредь именовать его просто Козленком, и спросил, как его зовут.
Финн застонал.
— Ну чего привязался, Торговец? — он покачал головой в притворном горе. — Какая тебе разница?
Мальчик глубоко вдохнул и гордо выпятил челюсть.