В ту ночь Нелл долго лежала без сна рядом с крепко спящим Саймоном. Даже во сне он обнимал ее обеими руками. Монотонный стук дождя за окном уже не казался ей печальным, а скорее умиротворяющим. Ночные шорохи больше не заставляли ее вздрагивать. Они давали ей предлог прижаться к мужу еще теснее.
После долгих минут или часов — она потеряла счет времени — блаженной тишины ею овладело странное волнение. Она лежала рядом с совершенно обнаженным красивым мужчиной, мужем, и сон показался ей пустой тратой времени.
Она осторожно высвободилась из его объятий и так же осторожно стянула с него и без того наполовину сброшенную во сне простыню. Теперь он лежал совершенно нагой, освещенный лунным сиянием. Волна воздуха заставила его пошевелиться во сне и переменить положение. Она с изумлением смотрела, как под кожей сокращались разные группы мышц, в том числе и на животе.
Любоваться было чем.
Интересно, имеет ли она право, как жена, ущипнуть мужа за ягодицы?
Ей очень хотелось пошалить, но она сдерживала себя усилием воли. Чтобы не думать об этом, она стала снова разглядывать его тело — широкие крепкие плечи, рельефные бицепсы…
Саймон как‑то говорил, что любит плавать по утрам. Наверное, где‑нибудь в бассейне в Кенсингтоне. Очевидно, именно благодаря плаванию у него такая фигура.
«Никогда не бросай плавать», — подумала она.
Тут она поймала себя на том, что широко улыбается, словно простолюдинка. Она снова накинула на него простыню и легла рядом, повернувшись на бок и прижавшись ягодицами к его паху.
Он обнял ее за талию, и Нелл заметно напряглась. На мгновение ей показалось, что она его разбудила.
— Саймон, ты спишь? — прошептала она.
В ответ он пробормотал что‑то совершенно неразборчивое и зарылся лицом в ее волосы.
Подавив смех, она закрыла глаза и мысленно велела себе спать.
Она чувствовала себя счастливой, просто счастливой, и все. Что само по себе было чудом.
Рядом с ней лежал ее муж. Оба — и муж, и счастье — принадлежали ей.
Нелл Сент‑Мор не принадлежала к числу ранних пташек. Когда Саймон разбудил ее поцелуем, она тут же снова заснула. Он поцеловал ее ухо, слегка прикусив мочку, что вызвало у нее довольное мурлыканье, тут же перешедшее в сонное сопение. Саймон сел рядом с Нелл, не зная, что делать, а потом стал любоваться ее лицом, так ярко отражавшим ее характер, — упрямая, почти квадратная нижняя челюсть, дерзкая ямочка на подбородке, смелые размашистые линии темных бровей.
Саймон провел пальцем по щеке Нелл — никакой реакции. Она спала крепким сном младенца.
Он хотел, чтобы она проснулась, потому что ему ее не хватало. Соскочив с кровати, он раздвинул портьеры и с удивлением увидел, как она закрыла рукой глаза от света. Тогда он вернулся в кровать и слегка подул ей на щеку. Она что‑то недовольно проворчала и повернулась на другой бок.