И тут ему в голову пришла замечательная идея. Он пошел в спальню жены, где ее ждала красная от смущения горничная, которая принесла поднос с завтраком и кофейник с горячим шоколадом. Завидев хозяина, служанка вскочила и спросила, куда отнести поднос с завтраком для миледи. Саймон сказал, что сам все сделает, и отпустил горничную.
Взяв поднос, он отправился назад, в свою спальню.
Налив чашку горячего шоколада, Саймон пронес ее под носом спящей жены. Эффект превзошел все ожидания. Отняв руку от лица, Нелл открыла глаза и с интересом принюхалась. Потом приподнялась на локте и схватила чашку с шоколадом.
Чуть отодвинувшись, Саймон с улыбкой смотрел, как она откинула с лица прядь волос и стала пить горячий ароматный напиток. После первого глотка она снова закрыла глаза, и на ее лице появилось выражение блаженства, от которого напряглось все тело Саймона. Прошлой ночью они трижды занимались любовью, но наступил новый день и принес с собой новые возможности. В конце концов, они были все еще в постели…
— Похоже, горячий шоколад нравится тебе больше, чем собственный муж, — поддразнил ее Саймон.
Нелл опустила чашку и посмотрела на него.
— Нет, вовсе нет!
И тут же на ее щеках появился румянец.
— Ты покраснела?
Прошлой ночью она была так раскованна, так естественна!
— Но не из‑за стыда, — потупила глаза Нелл.
— Ну, это было бы просто глупо, — согласился с ней Саймон.
Они смотрели друг на друга не отрываясь. В этом было что‑то магическое. Обоим было удобно и приятно. Оба не испытывали ни малейшей необходимости отвести глаза в сторону или опустить их. Саймон подумал, уж не это ли называют наваждением, одержимостью? Про себя он знал наверняка, что одержим женщиной, которая стала его женой.
Почему это его не тревожило? Еще месяц назад было бы именно так. Но теперь… Нелл так мило краснела. Всякий раз, когда он смотрел на нее, он находил в ней все новые прелестные подробности.
— Пей, не обращай на меня внимания, — ласково сказал он.
Она полувопросительно приподняла бровь, потом с энтузиазмом принялась допивать шоколад.
За последние несколько недель она сильно изменилась. Цвет кожи заметно улучшился, просторечный акцент почти исчез. Теперь она уже не набрасывалась на еду, боясь, что ее отнимут. Саймон часто ловил себя на мысли, что уже не вспоминает, где она росла и воспитывалась.
Впрочем, он не забыл, когда именно она появилась в его жизни. Теперь он восхищался не остроумием и смекалкой простолюдинки, а женщиной как таковой: ее необычайной проницательностью, справедливостью, умением аргументированно спорить. Кроме того, она была умной и приятной собеседницей.