Нелл почувствовала себя полной дурой. Надо было потребовать больше — двадцать пять или даже тридцать шиллингов.
Но все равно этого будет мало без добычи, спрятанной под матрасом. Чтобы вызволить Ханну из тюрьмы, понадобится много денег.
В дверь комнаты заглянула горничная в белоснежном чепце. Это была не вчерашняя курносая служанка, а другая — пухлая и белокожая, которая с испугом взглянула на Нелл.
— Принесите завтрак для леди, — велел ей Сент‑Мор. — Кофе, чай и… горячий шоколад. И все блюда, которые обычно подаются к завтраку.
Глаза горничной широко раскрылись, но она произнесла лишь коротко:
— Слушаюсь, милорд.
И, сделав книксен, поспешно удалилась.
Нелл посмотрела ей вслед. Должно быть, ее мысли отразились на лице, потому что Сент‑Мор спросил:
— Что такое? Чем она вам не понравилась?
— Не в этом дело, — покачала головой Нелл. Ей было не по себе от того, как девушка покорно кланялась, словно рабыня. — Просто не могу понять, как можно пойти в услужение.
— Почему бы нет?
— И быть вынужденной кланяться таким, как вы, к примеру?
Нелл замолчала, мысленно спрашивая себя, почему она так враждебно относится к Сент‑Мору. Справедливости ради стоило заметить, что он, несомненно, был добр с ней, тайком проникшей в его дом и угрожавшей ему смертью. Более того, он даже обещал дать ей соверен!
Именно его доброта и злила ее. Она ее не заслужила, значит, он хотел от нее чего‑то. Но что могла она дать такому мужчине?
— Ну, не знаю, — улыбнулся Сент‑Мор. — Трехразовое питание, удобная комната, безопасность — наверное, все это вполне оправдывает необходимость периодически кланяться хозяину.
— Ну, это для кого как, — пробормотала она.
— И от чего же это зависит?
— От того, во сколько человек оценивает свою гордость.
Он сделал шаг к ней, и Нелл тут же передвинулась поближе к тяжелому напольному канделябру. Если он снова попытается ее поцеловать, она его огреет им как следует!
Сент‑Мор подошел к ней, мельком взглянув на ее постель. У Нелл бешено заколотилось сердце. Если он и заметил неестественную выпуклость там, где было спрятано наворованное добро, то это никак не отразилось на его лице.
— Значит, вы высоко цените свою гордость? — спросил Сент‑Мор.
Удар попал в цель. Она опустилась до воровства ради матери, что, на взгляд Нелл, оправдывало ее. Но в конце концов врачи не смогли ничем ей помочь. Теперь мама лежала в могиле, а безвинная Ханна мучилась в тюрьме.
— Гордость — это единственное, чего нельзя отнять у человека, — сказала Нелл. «Если только этот человек сам не растопчет ее», — добавила она мысленно.