Маркиз бросил на нее удивленный взгляд, но не задал вопрос о ее доме, и Гретна решила, что ему неинтересно. А теперь вопрос, которого она подсознательно боялась, сорвался с его губ:
— Расскажите мне о себе.
— Мне нечего… рассказывать, — произнесла она немного нерешительно. — В отличие от вас, милорд, я живу… очень тихой жизнью.
— Где? — не отставал он.
— Близ Винчестера, — ответила девушка.
— С вашими родителями?
— Мой отец умер примерно полтора года назад, а мать — в ноябре прошлого года. Она не захотела остаться в этом мире после того, как он ушел.
— Значит, они были так привязаны друг к другу?
— Они очень любили друг друга, — ответила Гретна.
— И ее не волновало, что она оставит вас одну?
— Наверное, волновало, но меньше, чем желание воссоединиться с моим отцом.
Она почувствовала, что маркиз собирается съязвить, и напряглась. Но его голос прозвучал очень тепло:
— Значит, вы теперь одна? За исключением вашей тети?
— Моей тети? — Гретна замешкалась, потом вспомнила о миссис Мерривезер. — Да… конечно.
Она задумалась, может, стоит рассказать ему правду сейчас, пока они наедине, но вспомнила предупреждение миссис Мерривезер и замолчала.
— Что вы собираетесь делать в Лондоне? — спросил маркиз.
— Собираюсь остановиться у… подруги на некоторое время. У той, кто знает меня всю мою жизнь.
— Думаете, она найдет вам место? Предполагаю, ваши родители не оставили вам большого наследства?
— Так и есть, — ответила Гретна. — У меня нет ни пенни. Поэтому я и собралась в Лондон.
— Что вы умеете делать? — спросил он. — Что есть в Лондоне, чем вы могли бы заняться?
— Пока не знаю, — ответила Гретна. — Может, я могла бы стать компаньонкой для пожилой дамы, возможно, могла бы учить детей…
Девушка представила, как страшно войти в незнакомый дом, выполнять чьи-то приказы.
Маркиз, наблюдавший за ней, подумал, что вряд ли любая разумная женщина наняла бы такую привлекательную девушку гувернанткой. Что касается компаньонки, то что за судьба — Нимфе Весны ухаживать за старой и ворчливой Зимой?
— Думаю, вы слишком молоды для такого рода занятий, — наконец произнес он.
— О нет, — возразила Гретна. — Мне будет восемнадцать в октябре. Я знаю других девушек, которые начали гораздо раньше зарабатывать на жизнь.
Маркиз, казалось, что-то обдумывает, наблюдая за ней, но после короткой паузы он встал и предложил пойти в гостиную. Гретна в замешательстве поднялась.
— О Господи! — воскликнула она. — Должна ли я согласиться? Мама говорила мне, как следует вести себя дамам на приеме. Боюсь, я забыла. Мы никогда дома не пили портвейн так поздно. Папа любил это, но доктор запретил ему после того, как он заболел.