— Позвольте вас спросить, — зацепился Остапов, — в чем именно каетесь?
— Не позволю, — возмутилась Наташа. — Это личное дело.
— Понимаете, — обрадовался Толик искреннему вниманию, но решил спросить: — А вы кто?
— Я непосредственный начальник Натальи Александровны и слежу за тем, чем занимаются мои подчиненные на работе.
— Ага, понятно! Так вот я каюсь в том, что вчера, лежа у нее на диване, вел себя по-свински! Да что там, — Толик обреченно махнул рукой. — Вел себя как самая настоящая свинья, мешая Наташе наслаждаться приятным вечером!
— Ясно, — резюмировал Остапов. — Вы лежали с Наташей на диване и вели себя по-свински.
— Вас это не касается! — возмутилась Наташа. — Она загородила собой Толика.
— Меня касается все, что связано с трудовым коллективом! Итак, продолжайте, молодой человек. Вы, значит, лежали с Натальей Александровной…
— Нет, она уже стояла на ногах. А вот я на них не стоял! Не было сил.
— Понимаю, болезный, — кивнул Остапов, — умаялся, бедный, наслаждаться-то.
— Что вы себе позволяете?! — накинулась на него с кулаками Наташа.
— А вы что себе позволяете?! И с кем?!
Наташа опешила, такого напора и злости от Остапова она не ожидала. Ее руки замерли у него на груди, глаза расширились от удивления.
— Вы что, меня ревнуете? — пролепетала она.
— Вот еще! — фыркнул Остапов, резко отходя от нее в сторону. — С какой стати!
— Вы меня ревнуете, — прошептала Наташа и сунула букет обратно Толику.
— Бред, — поморщился Остапов. — И вообще, — он обвел взглядом сотрудниц, — продолжайте работать, пожалуйста. А вы, Наталья Александровна, имейте совесть и решайте свои адюльтерные проблемы в фойе или в коридоре.
Остапов вышел, громко хлопнув дверью.
— Пошли, Наташ, я у тебя еще прощения не попросил. Ольга Николаевна сказала, что…
— Мама?! Это она тебя сюда прислала с цветами?!
Наташа была в бешенстве. Она схватила Толика за руку и увела его из кабинета. По пути, правда, Роза успела забрать у него букет, который водрузила на место конфискованной елки. В коридоре Наташа шепотом, правда, довольно громким, послала Толика обратно, выдав ему индульгенцию на все последующие грехи. А то снова заявится к ней на работу и устроит очередной переполох. И как только его на вахте пропустили?!
— А я со двора зашел, — честно признался Толик, направляясь туда же. — Твоя мама подсказала.
— Я еще со своей мамой поговорю, — пообещала Наташа.
— Не нужно, Наташ, — внезапно сник Толик. — Она у тебя хорошая. Она хочет, чтобы и у тебя было все хорошо. Один я дурак…
— Ты не дурак, Ворошилов, — смягчилась Наташа. — Только больше не напивайся и ко мне на работу не приходи.