Батя кивком подозвал к себе Сергея:
— Свинерылый сейчас тебе расскажет, как вызвать Синезуба и монаха, не оплошай. Я пойду, прогуляюсь, а ты блюди. Брондольв даст тебе двух слуг, ты пошли с ними двоих наших, ошибутся слуги — прирежь главу купцов, а его жену и детей — сожги.
То-то была радость — оказаться в городе под мигающими звёздами и облаками, гонимыми ветром! Батя шёл за мерцающим фонарем воина, указывавшего дорогу, по скользким дощатым настилам, обходя многочисленные бочки и стараясь устоять на ногах.
Он замолчал, потому что какой-то пьяный, шатаясь, попытался обойти их, поскользнулся и рухнул с настила в вонючую жижу.
— Вроде того, — непонятно пробурчал воин, тщетно пытаясь стряхнуть брызги со своей рубахи.
Позади плескался, булькал и сопел пьяный, потом всё-таки выбрался, зашлёпал к доскам и неуверенно зашаркал прочь.
Но Бирка в первом расцвете весны была похожа на дикий ослепительно-яркий цветок.
От каждого дома исходили свет и шум, смех, крики, пение. По всем шатким настилам шагал народ. Слишком много людей на этих улицах, воняющих стряпней, элем и дерьмом!
— Говорят, сейчас в Бирке живёт не меньше, чем три тысячи человек, — проговорил воин кормчего.
«Как мелкая деревня в Подмосковье», — подумал Леонид.
Воин, Батя не запомнил, как его зовут, вывел к самому частоколу и главным воротам Борга. Адмирал всё внимательно просмотрел, кивнул сам себе.
— Назад, — скомандовал Батя, все вернулись в вонючий гостевой дом.
Там их уже ждали монах и Синезуб.
Монаха пинком под зад швырнули к Бате. Одет в чёрную рясу, подпоясанную чёрным шарфом, на ногах — римские сандалии, воняющие грязью и мочой Бирки. Лицо жёсткое, гладкое, чисто выбритое, глаза чёрные, а каштановые волосы ровно обстрижены по кругу.
— Что ты хочешь, Конрад? Ты знаешь, от кого мы пришли?
— Я хочу немногого, конунг. Я прошу, чтобы Олег не разрушал веру в Христа, чтобы всё осталось так, как оно есть.
— Монах, великий конунг будет охранять вашу веру и помогать её развитию, но ты сдашь мне монахов в чёрном.
Конрад поклонился:
— Тогда я помогу Олегу во всём, чем смогу, — он тщательно выбирал слова, боясь ошибиться и не хотел Олега называть великим конунгом. Ведь великий конунг — это Император, а Император только один — Священной Римской Империи. Адмирал посмотрел на Синезуба и понял, что этот откажется повиноваться.
— Ну, а ты как думаешь, конунг?
Викинг улыбнулся:
— Я знаю, что мы все погибнем. Но мы дали клятву — защищать Борг.
— Я верю твоим словам, Харальд Синезуб. Ты же обещал Синеусу во всём ему помогать?
— Обещал. Но раньше я обещал защищать Борг. И я не обещал Синеусу сдавать Бирку.