Я предложила ему сесть, но он, стоя, перешел прямо к делу.
— Вы сегодня нашли труп детеныша. Почему вы мне о нем не сообщили?
— А с какой стати?
Он терпеливо улыбнулся, как мудрый директор школы, имеющий дело с трудным подростком. Разговаривая с Маллабаром, я всегда старалась держаться как можно самоувереннее. Он умело очаровывал всех подряд, и я стремилась показать, что его обаяние на меня не действует.
— Смерти следует регистрировать. Вы это знаете.
— Я этим как раз и занимаюсь, — тут я указала на журнал. — Просто у меня еще нет всех данных. Хаузер…
— Именно потому я и пришел. Хочу опередить события. — Он сделал паузу. — Хоуп, теперь у нас есть данные. Этот детеныш — не шимпанзе.
— Ах, вот оно что!
— Поверьте, Хоуп, сделать такую ошибку ужасающе легко. Со мной самим это случалось множество раз. Частично съеденный или разложившийся труп новорожденного. Моя дорогая, тут сложно, очень сложно определить.
— Но Хаузер…
— Антон только подтвердил мне, что это был детеныш бабуина.
— Вот как.
— Хоуп, я вас не виню, мне нужно, чтобы вы это поняли. Вы делали свою работу. Но я бы желал, чтобы вы пришли со своей гипотезой прямо ко мне. — Теперь он сел. Я мысленно спросила себя, что же он знает о моей гипотезе.
— Нужно сказать, я думала…
— Мне не хотелось, — снова перебил меня Маллабар, указывая на мои записи, — мне не хотелось, чтобы вы тратили усилия на тупиковые варианты.
— Спасибо.
Он встал.
— Мы здесь не дураки, Хоуп. Прошу вас, не нужно нас недооценивать. Мы-то, безусловно, отдаем вам должное.
— Могу только сказать, что детеныш был очень похож на шимпи.
— Вот-вот, — сказал он, завершая дискуссию; он услышал то, что хотел, и теперь ему заметно полегчало. Потом он сделал нечто из ряда вон выходящее: наклонился ко мне и поцеловал в щеку. Я ощутила колючее прикосновение его аккуратно подстриженной бородки.
— Спокойной ночи, моя дорогая. Слава Богу, что вы оказались не правы. — Снова улыбка. — То, что мы делаем здесь, — последовала пауза, — то, что мы делаем здесь, чрезвычайно важно. Ни у кого не должно возникать сомнений в единстве нашего подхода и чистоте методов. Вы сами должны понимать, какую потенциальную опасность представляет беспорядочное, нет, я оговорился, не беспорядочное, а слишком поспешное теоретизирование. Так ведь? — Он со значением посмотрел на меня, снова пожелал спокойной ночи и вышел.
После его ухода я села и выкурила сигарету. Мне нужно было успокоиться. Потом снова занялась журналом полевых исследований; я в точности зафиксировала все события за день, и приход Маллабара на мои записи не повлиял.