Заехав в гараж, я трижды посигналила, чтобы вызвать работавших при кухне. Когда я вышла из машины, Мартим и Вемба уже разгружали провиант. Я потянулась, зевнула и тут заметила, что от своего бунгало ко мне торопливо шагает Маллабар. Я взглянула на часы — чуть больше четырех. Мы уложились в хорошее время. Но я удивилась, почему в эту пору он оказался дома, и когда он подходил ко мне, увидела, что лицо у него расстроенное. Я изобразила улыбку.
— Что случилось, Юджин?
— Хоуп… — Он остановился за шаг от меня. — Ужасная катастрофа. Я так сожалею. Я просто не могу себе вообразить…
Как всегда бывает в такую минуту, я инстинктивно подготовилась к самому худшему. Отец, мать. Или сестра…
— Что такое?
— Пожар. Был пожар. Ваша палатка… Я просто не могу себе представить, как это произошло.
Пока мы шли по Главной улице к моей палатке, Маллабар рассказал мне о случившемся. На смену громадному облегчению, которое я только что испытала, пришли тревоги более прозаического свойства. Это произошло вечером, после моего отъезда, сказал Маллабар. Огонь заметил Тоширо. По-видимому, мальчик Лайсеу, который убирал у меня в палатке, неосторожно уронил окурок.
— Но Лайсеу не курит, — сказала я.
— По-моему, да.
Мы замедлили шаг под большим деревом. Сквозь заросли гибискуса у поворота дороги виднелся фасад моей палатки. Отсюда казалось, что она цела.
— Пожар был небольшой? — с надеждой спросила я.
— Не маленький.
Мы двинулись дальше.
— А где Лайсеу?
— Я его сразу же уволил.
На самом деле огонь уничтожил половину палатки, всю ее заднюю часть. Спереди мое жилище не пострадало, но сзади сохранился только обугленный опорный шест и несколько клочков обгорелой ткани. Жестяная крыша покорежилась и вспучилась. Сбоку стояли жалкие остатки моего имущества. От кровати почти ничего не осталось, сундук с носильными вещами — черный, как головешка.
— Моя одежда! — Я почувствовала, что на меня накатывает апатия.
— Хоуп, я очень сожалею о случившемся.
Я дотронулась до висков, провела подушечками пальцев по щекам.
— Нам кое-что удалось вынести, — заметил Маллабар. — И какие-то вещи у вас были в стирке.
Мы вошли внутрь. Мой стол сильно обгорел, но не рухнул. Я хорошенько подергала его ящик и ухитрилась открыть. Мокрые черные комья, угольки, пепел. Это были мои письма и книги. И все мои полевые заметки и журнал.
Я обошла свои разоренные владения. Это был мой дом, я прожила в нем почти год.
Маллабар всем своим видом выражал сострадание. Он только что не ломал руки. «Мы все устроим. Приведем в порядок. Возможно скорее».
— Пропали все мои полевые листки. И журнал.