— Я не говорил, что люблю вас.
— Но вы любите. Я знаю, что любите. — Ее голос дрогнул от боли. — И если вы покинете меня сейчас, то обречете на других — толпу охотников за приданым, которые не будут со мной откровенны, как вы. Вы бросите меня на растерзание лжецам и обманщикам.
— Вы сумеете распознать их, — нежно сказал граф, — как умели раньше. И, в конце концов, найдете лучшего мужчину и будете рады, что я вас отпустил.
У Клионы осталась еще одна карта в рукаве. То была опасная карта, и девушка раскрыла ее, с вызовом глядя на Чарльза.
— А что, если вам не удастся найти другую достаточно богатую женщину?
Чарльз начал вскипать.
— Я так понимаю, вы предлагаете ухватиться за ваше состояние на случай, если ничего лучшего не подвернется? Другими словами, вы считаете меня негодяем?
— Нет, если бы вы были негодяем — или даже просто практичным человеком — мне не пришлось бы этого предлагать.
— По-вашему, «просто практичный человек» — это человек, лишенный самоуважения? Я не могу вести себя так, как вам кажется нужным. Я не могу тянуть к себе все без разбора, тем более с вами. Вы слишком много для меня значите. Вы достойны лучшего.
— Чарльз, не разбрасывайтесь тем, что у нас могло бы быть вместе, из-за какого-то ошибочного понимания гордости. Остановитесь и подумайте ради нас обоих, что вы делаете.
Его лицо было подобно камню.
— Я не могу перестать быть тем, кем являюсь. Если бы мог…
Клиона вздохнула.
— Если бы могли, я бы не любила вас так сильно.
— Сейчас я уйду, — сказал Чарльз. — Но помните о моем предупреждении. Держитесь подальше от Джона.
Эти слова, казалось, нажали спусковой крючок гнева Клионы. Она резко отшатнулась от графа.
— Вы не имеете права говорить мне это, — гордо произнесла она. — Вы только что оборвали всякую связь между нами. Отлично! Теперь я свободна от вас, равно как и вы свободны от меня. Я буду делать, что пожелаю, и видеться с кем хочу.
— Клиона, будьте благоразумны. Он дурной человек.
— Быть может, я считаю иначе. Вам больше нет нужды беспокоиться о моих делах. Всего хорошего, лорд Хартли.
— Клиона!
— Всего хорошего.
У Чарльза не оставалось иного выбора, кроме как коротко кивнуть и удалиться. Он не оглядывался, а потому не видел, что она подбежала к окну и глядела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
* * *
Приближался день Мерритонских скачек, и Чарльз должен был все силы отдать созданию видимости того, что все ожидали: предстать перед людьми гордым владельцем двух скаковых лошадей, обеспокоенным, чтобы животные подошли к старту в наилучшей форме, а в остальном — беззаботным человеком.