IX
Как «Сан-Дженнаро» ушел ночью, не попрощавшись с «Ласточкой», и как «Ласточка» пошла его догонять. Корабль на юге, корабль на севере
Участия в пирушке неаполитанцев мне принять не пришлось: по каким-то соображениям Джонсон распорядился, чтобы я, пока шла пирушка, разгуливал по улице перед таверной и наблюдал, не появится ли человек с черной повязкой на глазу. Буде такой субъект покажется вблизи таверны, я должен был немедленно дать знать об этом при помощи свистка.
Должно быть, часа полтора пришлось мне слоняться у дверей таверны. Человека с черной повязкой я так и не увидел…
Затем пирушка кончилась. Джонсон и Костер ушли первыми, и, взяв наемную лодку, отправились на борт «Ласточки». Я, понятно, сопровождал их. Итальянцы долго еще слонялись по берегу, накупали всякую дрянь у торговцев-негров и катались верхом на длинноухих осликах, поднимая клубы пыли.
Но мне недолго пришлось наблюдать за их беззаботным гуляньем: словно демон овладел Джонсоном — у нас на «Ласточке» закипела лихорадочная работа. С берега была пригнана целая партия портовых рабочих, по большей части негров, поминутно причаливали «сандалы», — тупорылые черные лодки, подвозившие для наших камбузов припасы и бочонки со свежей водой. «Ласточка» спешно готовилась к отплытию.
Работа не прерывалась ни днем ни ночью в течение суток. И, признаюсь, принимая участие в этой работе, я не имел ни времени, ни охоты особенно внимательно наблюдать за итальянским судном.
А трое суток спустя, утром, когда я вышел на палубу, мне пришлось протирать глаза; неаполитанский бриг исчез. Там, где он стоял еще вчера вечером, сейчас колыхалась на волнах полупалубная арабская феллука.
Я счел долгом сообщить Джонсону о том, что бриг ушел. Тот на мое сообщение ответил довольно грубо:
— Знаю! Ушел! Ну, и отлично! И мы сами уйдем сегодня вечером…
И, в самом деле, в тот же вечер и наше суденышко, покинув гавань Сан-Винсента, вышло в открытое море, сначала пошло прямо на запад, словно собираясь перемахнуть через Атлантический океан к берегам Америки, потом свернуло круто на север.
Странная работа была произведена на моих глазах: под надзором Костера из трюма вытащили сверток черного полотна, и судовой плотник прибил это полотно гвоздями к корме, по краю кузова. Под полотном совершенно скрылась кормовая надпись с именем «Ласточка» и появилась совершенно иная, незнакомыми мне буквами. Часть этих букв имела характер латинской азбуки, но некоторые буквы казались мне греческими.
— Что это за надпись? — осведомился я у наблюдавшего за этой работой Костера.