Они целовались до тех пор, пока Джереми не осмелел настолько, что поддел пальцем эластичную резинку ее трусиков. Он замер, когда палец коснулся ее лобковых волос. Но она не оттолкнула его руку, и он стал продвигаться дальше.
Она была влажной. О боже! Ему казалось, что он может кончить, просто трогая ее там…
Она расстегнула лифчик и сбросила трусики. Джереми поднес ладонь к лицу и уловил ее запах. Он подействовал на него, как наркотик. Ощущения были такие же, как от «экстази»: кровь начала пульсировать быстрее, а кожа стала настолько чувствительной, что казалось, будто он впитывает в себя весь мир. Мысли, которые всю неделю не давали ему покоя — в основном это были мысли о матери, — забились куда-то в отдаленный уголок сознания, где и рассеялись, как дым от далекого костра.
Он обхватил ладонью ее грудь и провел большим пальцем по соску, который мгновенно затвердел, вызвав у него новый прилив удовольствия. Это он сделал! Сам! Это могло бы стать лучшим моментом в его жизни, если бы она глухо не простонала:
— Джимми… О да, детка, сделай это!
Джимми? Что за Джимми, черт возьми? Она хотела сказать Джереми? Он застыл на секунду. Та его половинка, которая нашептывала, что не стоит делать этого, практически взяла верх над второй, распаленной, у которой было лишь одно на уме. «К черту!» — подумал он. Она сама сказала, что хочет этого. Не с ним, так с другим. А разве ему хотелось остаться девственником до конца дней своих? И не просто девственником, а гомиком, который упустил единственный шанс использовать свой член по назначению, а не просто сидеть и дрочить.
Со скоростью человека, спешащего занять последнее место в спасательной лодке, он сбросил с себя одежду. Джинсы он отшвырнул с такой силой, что они с плавным, скользящим звуком проехали по полу и ударились о стену. Голый, он вытянулся рядом с ней. Комната кружилась так, словно матрас, на котором они лежали, был вовсе не матрас, а плот, вертящийся в водовороте. Они целовались, а потом ее рука оказалась у него на члене. Пальцы, обхватившие его, плавно двигались вверх-вниз, доводя Джереми до исступления… О боже, боже! Если она не остановится, я сейчас кончу…
Но он не хотел, чтобы она останавливалась. Он хотел, чтобы это ощущение длилось целую вечность.
И снова, на этот раз еле уловимо, голос разума напомнил о себе: «Она пьяна. Она не знает, что делает. Она принимает тебя за какого-то парня по имени Джимми. Лучше прекрати это, пока не поздно».
Но это были лишь посторонние шумы в голове, поэтому он попросту выключил звук. Кого волнует то, что она его с кем-то путает? Если она так набралась, что уже не в состоянии отличить, то это ее проблемы. И то, что он без презерватива, тоже не страшно. Она же ничего не говорит, значит, сама обо всем позаботилась — сделала все, что обычно делают девушки в таких случаях. Уж ее-то никак нельзя назвать неопытной.