Спустя несколько минут они уже сворачивали на грунтовую дорогу, которая поднималась вверх по крутому, заросшему лесом склону, а затем ныряла вниз к лесной просеке. Там стоял дом деда с окнами, выходящими на раскинувшуюся внизу бухточку. Колин выбрался из внедорожника и долго стоял как вкопанный, заново привыкая к этому месту. Крытый дом с увитыми глицинией квадратными колоннами на веранде и дубовой дверью почти не изменился, разве что непогода его потрепала. С тыльной стороны находилась мастерская, в которой дед провел за мольбертом столько часов. На месте грядок с овощами теперь были разбиты клумбы, обнесенные забором, чтобы олень не забрел. Колин вспомнил, что дед, когда не рисовал, с удовольствием занимался садоводством. Он улыбнулся, вспоминая слова Уильяма о том, что посадить семя в землю — самый простой способ добиться результата, и это доказательство того, что все хорошее в жизни чаще всего не требует значительных усилий.
Тропинка бежала вниз по склону, через примятую ветром траву и низкорослый кустарник, к бухте, которую с обеих сторон ограждали отвесные утесы, поэтому к ней нельзя было подобраться иначе как на лодке. Единственными существами, населявшими этот дикий, усыпанный прибитыми к берегу бревнами пляж, были чайки, которые сейчас добывали себе ужин.
Колин указал на блестящую полоску дна, обнажившуюся во время отлива.
— Когда я был маленьким, мужчина, живший выше по дороге, выращивал там устриц. Дед сдавал ему землю в аренду, и за это получал долю с каждого урожая.
Одно воспоминание повлекло за собой другое, да такое отчетливое, что он почти увидел, как мистер Дитс, сидя на песке, чистит для него устрицу, с которой все еще капает морская вода. Тогда он решился съесть ее просто для того, чтобы, вернувшись домой, похвастаться перед Патриком. Но, проглотив, был приятно удивлен. Он никогда прежде не пробовал ничего подобного. Это был вкус самого моря…
— Должно быть, это был Фрэнк Дитс, — заметил Финдлэй. — Он скончался пару лет назад. Рак легких. — Он хлопнул себя по груди. — Я передал участок его племяннице.
— Очень жаль, что его не стало, — сказал Колин. За те несколько раз, что они говорили по телефону в последние годы, дед и словом не обмолвился об этом, и теперь Колин испытал чувство утраты. Мистер Дитс был довольно вздорным стариком, но Колин его любил.
Он стоял и задумчиво смотрел вдаль, наблюдая, как все растворяется в темноте. Наконец Финдлэй нарушил тишину:
— Может, заглянете внутрь?
Можно подумать, Колин нуждался в его советах.
Больше всего ему хотелось остаться одному, но, чтобы не показаться грубым, он, пожав плечами, стал подниматься вместе с Финдлэем по тропинке к дому.