Думая об этом сейчас, Эллис понимала, что это был урок не только кулинарии. Нана хотела, чтобы у нее хватало смелости экспериментировать и в жизни, преодолевая преграды. Возможно, потому что ее собственная жизнь была сплошным компромиссом…
Эллис размышляла над этим, ведя машину по знакомой извилистой дороге к дому Элеанор. Вокруг бушевали растения — дугласовые пихты, земляничные деревья, клены. Их было так же много, как воспоминаний в ее сердце. Воспоминаний, из которых она черпала силы, пока была в тюрьме. И именно в них таилась сила самой Элеанор. Лишь благодаря им она выстояла. И перенесла не только войну и потерю мужа (потому как человек, который вернулся, был совсем не тем, кого она проводила на поле боя), но и величайшую из всех потерь — утрату настоящей любви.
Эллис помнила отсутствующее выражение, которое иногда появлялось у Наны на лице. Она могла делать какую-то работу, например чистить картофель или вырывать сорняки в саду, как вдруг замирала и молча смотрела вдаль, в окно или на глинистые холмы. Морщины у нее на лице разглаживались, и оно становилось мягким, почти девичьим, с тем же мечтательным взглядом, который Эллис спустя много лет увидела на портрете, написанном Уильямом МакГинти.
Этот портрет и стал последним ключиком к загадке. Сейчас, увидев его и вспомнив все, что знала, Эллис поняла: это по Уильяму тосковала Элеанор.
В старости у них еще был шанс соединиться. Но, к сожалению, когда в восемьдесят шестом году Джо умер от удара, Элеанор вскоре последовала за ним. У нее на печени была небольшая опухоль, за которой наблюдал врач. Пока Элеанор заботилась о муже, опухоль оставалась пассивной, не росла и не уменьшалась, но как только с бабушки снялась ответственность за деда, начала пускать метастазы с сумасшедшей скоростью. Словно на некоторое время Элеанор подчинила ее своей воле, и теперь она смогла усилить хватку. Спустя шесть месяцев Элеанор не стало. Ее похоронили возле мужа на небольшом кладбище за церковью, где когда-то был пастором ее отец.
Эллис было интересно, на этом ли кладбище был похоронен Уильям. Хорошо, если влюбленные соединились хотя бы после смерти. Хотя из того, что она знала об Уильяме, скорее можно было предположить, что он был кремирован, а пепел развеян над океаном или над крутыми, открытыми ветрам скалами, которые он так живо изобразил на холсте.
Через полчаса Эллис подъезжала к дому Наны. Местами он был окружен разросшейся ежевикой и кустарником, которые при жизни посадила бабушка. На поле справа она увидела красное пятно на фоне пожухлой травы и вспомнила, что кардиналы не улетают на зиму — об этом она тоже узнала от бабушки. Она поехала медленно, осматриваясь, вспоминая долгие прогулки, когда Нана называла ей каждое растение и птицу, животное и насекомое. Она показывала ей лысого орла, который прогуливался по горячему источнику, и доставала из пруда ветки, чтобы продемонстрировать желеобразные образования с черными точками на них, которые позже превращались в саламандр. «Это просто природа, — со смехом говорила Нана, когда Эллис с отвращением морщила нос. — Она не всегда красива, но всегда содержательна. А что может быть прекраснее?»