Поэтому когда однажды утром Лоуэлл остановился у ее стола и сообщил, что у него есть кое-какие дела на материке и ему понадобится ее помощь, она не придала этому особого значения. Зато потом, во время переправы на пароме, была приятно удивлена, что всю дорогу он мило с ней беседовал. Вне работы он оказался совсем другим, милым и обаятельным. Он много расспрашивал ее о семье и увлечениях и вскоре уже знал о ее короткой и непримечательной жизни все. Она рассказала, что живет с родителями в доме приходского священника при англиканской церкви, что у нее есть старшая сестра Дороти, которая в прошлом году вышла замуж, и Элеанор была на свадьбе подружкой невесты.
К тому времени как они покончили с делами, паром, на который они планировали попасть, давно ушел и нужно было ждать следующего. Чтобы как-то убить эти несколько часов, Лоуэлл пригласил Элеанор на ужин. Она с готовностью согласилась, думая, что они просто перекусят на скорую руку в местном баре. Но вместо этого он повел ее в роскошный ресторан, посетить который ее родители никогда не смогли бы себе позволить. Она глядела на скользящих вокруг официантов в красных ливреях, на скатерти из камчатного полотна, уставленные серебряными и хрустальными приборами, в которых отражался огонь свечей, и ей казалось, что все это голливудские декорации. Если бы не Лоуэлл, который бережно вел ее под локоть вслед за метрдотелем, устрашающего вида мужчиной в рубашке с пластроном, который приветствовал Лоуэлла по имени, она бы уже развернулась и ушла. Вместо этого она с удивлением обнаружила, что послушно опускается в кресло, которое выдвинул Лоуэлл, и беззвучно кивает в ответ на предложение выпить шампанского.
После второго бокала она почувствовала себя более раскованно. Не важно, что могли подумать об этом другие девушки из их офиса. Сама она понимала, что на самом деле все не так, как могло бы показаться со стороны. Лоуэлл был джентльменом, не более того. Поэтому для нее стало полнейшей неожиданностью, когда спустя некоторое время он наклонился через стол и сказал, констатируя факт:
— Знаешь, а ты очень красивая.
Элеанор потеряла дар речи.
— Спасибо, очень мило с вашей стороны, — вежливо ответила она, как только вновь обрела способность говорить. Она опустила голову, чтобы прикрыть распущенными волосами зардевшееся, причем не только от шампанского, лицо.
— Уверен, что тебе приходится выслушивать это постоянно, — продолжал он тем же не допускающим сомнений тоном, — но у меня такое чувство, что ты в этом сомневаешься. Я просто хотел, чтобы ты знала, что это действительно так. Ты красива. Я бы даже сказал, бесподобна.