Крепче обнимаю Виктрию и притягиваю к себе.
— Все кончилось, — шепчу я, понимая, что ничего не кончилось. Никогда не кончится.
Тяну ее за руку, чтобы она расцепила хватку. Она с удивлением смотрит, как я распрямляю ей пальцы. Ладонь холодная и липкая, но уже не дрожит. Подцепляю ее мизинец своим.
— Обещаю, — говорю, сжимая сильнее. — Обещаю, что больше тебе не придется держать в себе ни эту тайну, ни эту боль.
Ее палец лежит безвольно — она не верит. Только смотрит на неподвижное тело Лютора на полу.
Кажется, нам одновременно приходит в голову одна и та же мысль. Встречаемся взглядами. Лютор не может двинуться, он беспомощен.
Впервые у нас есть возможность хоть немного отомстить ему за то, что он сделал с нами много дней назад.
Так мы и поступим.
Виктрия распрямляется и поднимается с дивана — сначала неохотно, потом уже сосредоточенно, — встает над телом Лютора.
И со всей силы пинает его прямо в живот.
Он издает задушенный вздох, но не двигается.
Она бьет снова и снова. Из глаз его текут слезы, но он не сопротивляется, не пытается себя защитить, даже когда Виктрия яростно пинает его между ног.
Рухнув на колени, она принимается молотить кулаками по его груди.
— Как ты мог? — шепчет она, задыхаясь. — Мы ведь были друзьями!
Приседаю рядом.
— Хватит. Забудь. — Тяну ее за плечо, она сбрасывает мою руку, но не бьет его, а просто с рыданиями роняет лицо в ладони.
Тяжело видеть ее такой сломленной. И страшно, что, когда пластырь перестанет действовать, он захочет отомстить ей — или мне.
Опустившись на колени, заглядываю Лютору в лицо. Он по-прежнему пялится вверх, но по тому, как дергаются глаза, видно: он знает, что я здесь.
— Хочу, чтобы ты знал, — тихо сообщаю я ему на ухо. — Я могу найти пистолет. Если не знаешь, что такое пистолет, посмотри в словаре. Отец научил меня, как держать пистолет, как правильно дышать, нажимая на спусковой крючок, как группировать выстрелы так, что даже если первая пуля тебя не остановит, остальные уложат на месте. Когда мне было четырнадцать, отец взял меня на охоту, и я убила лося. Он это сделал, чтобы я знала, что такое отнимать жизнь, не колеблясь, если нужно. И я хочу, чтобы ты знал: я убью тебя без сожалений.
Глаза Лютора бегают туда-сюда; он пытается найти силы повернуться — ко мне или от меня, не знаю.
Наклоняюсь ниже, так, что уже чувствую запах его кожи, и волосы у него на виске дрожат от моего дыхания.
— А еще — что убью я тебя не сразу. Ты будешь мечтать о смерти.
Поднявшись, я подаю Виктрии руку. Но когда мы уже оборачиваемся к двери, она вдруг возвращается и последним, яростным ударом пинает Лютора в лицо.