Грустно вздохнув, перевела свой взгляд и тут же замерла. Смешанное чувство восторга и жалости, растеклось в груди. В углу постоялого двора сидела девушка. Её черные волосы были убраны в высокую сложную прическу, а с боку заколоты деревянным гребнем, по краю которого, были закреплены длинные белоснежные гирлянды из маленьких цветков, что игриво покачивались в такт движениям молодой женщины. Её тонкие белоснежные пальцы, легко перебирали струны сямисэн, выводя причудливую мелодию, которая так и не находя отклика в сердцах присутствующих, просто таяла в деревянных стенах постоялого двора. Больше всего, эта девушка напоминала причудливую куклу. Она была одета в дорогое кимоно, бледно розового цвета и расшитое огромными малиновыми цветами, её лицо было мучнисто белым, а губы алыми, словно испачканы кровью. Я знала, кем она являлась, и для этого не требовалось проникать в её мысли. Ровно до полуночи она будет развлекать игрой тех, кто сегодня решил отужинать в этом месте, но как только ночь переломится, она уйдет с тем, кто готов будет выложить за это довольно пузатенький кошелек. Сио"ти, женщины, которые порхают, так называли их в нашей стране. Рабыни, которых с самого детства растили именно для одной определенной судьбы. Позже, когда эта сио"ти начнет увядать, ей позволят родить дитя. Если им окажется мальчик, его отдадут в мастерские, на услужение какому-нибудь ремесленнику, если же девочка, то цикл замкнётся. Всё просто и определенно, исключений нет.
- Молодому господину, понравилась наша Сио"ти? - раздался неприятный, немного сиплый голос, трактирщика у меня над ухом.
Нет, мне не понравилась их Сио"ти, мне было её искренне жаль. А понравилась мне музыка, которую извлекали её умелые пальцы из сямисэн. Но, ничего из этого я не скала, лишь неопределенно пожала плечами, и с трудом заговорила:
- Кашу из ячменя, чай и комнату на ночь, - как можно короче постаралась озвучить я то, что мне было необходимо на данный момент. Горло, не смотря на принимаемый настой, продолжало нещадно саднить, потому моя нелюбовь к общению вслух, лишь усиливалась.
- Как будет угодно, господин, - уважительно, сложив руки на груди, поклонился, невысокий полноватый хозяин заведения. - Присаживайтесь, пожалуйста, вот здесь, - указал он на небольшой столик у стены. Обзор с предложенного места открывался отменный. Я без труда могла наблюдать за всеми присутствующими, но, трактирщик, предложив его мне, надеялся, что так я смогу лучше разглядеть молодую Сио"ти. Следовательно, к концу трапезы, буду желать не только сна, но и плотских утех. Для того, чтобы понять это, мне не было необходимости заглядывать в его мысли, достаточно было взглянуть в его, горящие, в предвкушении наживы, глазки.