Но для меня появление Удалова стало неприятной неожиданностью. Он занимал какую-то должность в училище, знал, что мой отец расстрелян как враг народа, и относился ко мне враждебно. Его появление едва не стоило мне жизни, хотя первые дни ничем своего отношения не показывал.
Мы занимались ремонтом техники, вели разведку группами по 2–3 танка. Не хватало горючего, снаряды тоже получали по счету. Нам приказали вырыть для танков капониры, чтобы в случае нужды использовать их как долговременные огневые точки.
Донская земля в конце июля стала твердой, как камень. Лопаты гнулись, а из-под лома летели искры. Меняясь, кое-как вырыли два капонира. Воду нам таскали сельские ребята. Жара, сухая пыль, пили ведрами холодную родниковую воду. Умотались до того, что решили — хватит двух капониров! Тем более нас часто посылали в разведку.
Двадцать второго и двадцать третьего июля произошло сразу несколько событий. К нам присоединилась часть нашей родной 40-й бригады, воевавшей на другом участке: пехотная рота, несколько пушек, обоз и помпотех бригады капитан Резник, деловой и грамотный командир.
Он сразу осмотрел наши танки, лично взял в свои руки ремонт. Мы сразу почувствовали себя увереннее. С прицелами Резник помочь не мог, зато отрегулировал двигатели, мы подтянули все крепления, гусеницы. Очень вовремя пришла подмога, потому что 23 июля нам пришлось отбивать сильную атаку. О ней я расскажу позже, а ночью 22 июля я едва не погиб. Эпизод этот до конца дней остался в памяти.
Метрах в восьмидесяти от наших танков стояла небольшая часть НКВД, или заградительный отряд. Удалов приказал мне отнести их начальству «секретную» записку и ни в коем случае не читать ее. Конверт был самодельный, кое-как заклеенный. Я бы мог без труда его вскрыть, но добросовестно отнес чекистам. Комиссар с двумя шпалами и старший лейтенант прочитали записку и удивленно посмотрели на меня. Потом комиссар сказал:
— Завтра атака, ты чем драться собрался? У тебя даже пистолета нет.
— Обойдусь без пистолета. У меня вон там три танка стоят с боезапасом. Три пушки и пулеметы.
— Ты командир взвода?
— Так точно, товарищ комиссар.
— В боях участвовал?
— Да. Рота подбила четыре танка, и, кроме того, мой взвод раздавил три бронетранспортера.
— Добро. Ну, иди, отдыхай перед боем.
Я вернулся, а Удалов спрашивает:
— Ты записку отдал?
— Конечно, отдал.
Он не поверил и крикнул (расстояние всего ничего):
— Вам Журавлев донесение передал?
— Передал, — отозвался комиссар, — но мы не убийцы и в своих не стреляем.
Меня как жаром обдало. Сволочь! Я догадался, что Удалов написал донос. В такой напряженной обстановке меня вполне могли расстрелять без всякого суда как врага народа. Да и неизвестно, что он там наплел в своей писульке.