— Ну, как так? Какой-то неизвестный человек…
— Баушка пустила, она же хозяйка. Говорит, в очках — неопасный…
— А документы смотрели?
— Да я с ним и не разговаривала…
— Ты, дорогуша, у своём репертуаре, кого-нибудь да подберёшь.
— А ты откуда? Я тебя через два дня ждала… Да ты подожди, нацелуемся ещё…
— Это хорошо, я раньше приехал, а то и не узнал бы, шо мужик в доме был.
— Да какой там мужик! Он больной весь, шелудивый такой, страшный, всё чесался! Я уж подумала, заразный какой, а баушка пожалела…
«Ну, Дора! Зачем же так? Могла бы и без этих подробностей обойтись, — удивился беглец. — И не чесался я вовсе… Или чесался?»
— Ну, вы с бабкой — две дурочки, ну, даете! Пустили в дом незнакомого человека и документы не проверили…
— Не кричи, он тут!
Голоса смолкли, дверь чулана приоткрылась, и, сложившись чуть ли не вдвое, на пороге появился высокий человек с пакетами в руках. На загорелом лице выделялись светлые глаза. И одет был ярко — голубые джинсы и ковбойка в сине-красную клетку.
— Это Николай, а это Толя, — суетилась Дора, представляя мужчин.
— Ну, здоров! — хмуро бросил приезжий.
— Здравствуйте! — приподнялся с лавки квартирант.
— Надолго тут? — прямо спросил один.
— Нет, нет, — заверил другой.
— Познакомились — и пойдём в дом! У Николая свои дела, — тянула своего друга Дора. И Анатолий двинулся вслед за ней, но вдруг озадаченно обернулся. — Да идём же! — подталкивала его Дора и скороговоркой бросила через плечо: идите, Николай, в баню! Она сказала это так, что беглец понял: послали его далеко! Придётся идти… Но Дора, Дора! То заставила прятаться, то зачем-то потащила приезжего в чулан! Поняла, что прятать не стоит, бабушка всё сама расскажет? А что всё? Лишние вопросы возникнут, если он сам начнёт дергаться. Он квартирант? Вот нужно и вести себя квартирантом. А как они себя ведут? Первым дело они заканчивают стирку.
Солнце уже было готово зайти за сопку, когда он, опустошив целую бочку драгоценной воды, и закончил. За незатейливым занятием он почти успокоился, и пытался воспринять появление нового человека философски. Всё равно ведь ничего теперь не изменишь, и пусть всё идёт, как идёт…
Но не успел он вынести таз со скрученными в спираль вещичками, не успел взяться за почерневшие прищепки, как боковым зрением уловил: по тропинке к бане несется человек и, не поворачивая головы, понял — Анатолий. Притормозив у берёз, приезжий с минуту рассматривал квартиранта, и тому большим трудом давался независимый вид. Кое-как прищепив мокрую футболку, он встряхнул джинсы и перебросил на веревку.