— Все его приметы особые, — отмахнулась я. — Это вообще особая порода. Мне, например, совершенно непонятен их менталитет. Если, конечно, у них таковой имеется. Странные они, мой друг, такие странные, что я бы отправила их в резервацию пастись на траве, дабы сберечь этот диковинный род для наших потомков!
— Значит, ты описать его не сможешь так хорошо, как первого?
— Могу, — передернула я плечами. — Бо-ольшой такой черный квадратище. Странная пара. Что их могло связывать, не пойму! Чудны дела твои, господи! А третий, который передал письмо, вообще был непонятным. В очках, как студент экономического института во время сессии… Короче, компания вся плохо сочеталась друг с другом. Эклектичность ее была столь заметна, что вызывала у меня легкое недомогание!
— Радость моя, ты пришла в себя, раз начала ерничать, — улыбнулся Ларчик. — Хотя мне эти люди не нравятся совершенно.
— Мне тоже, — призналась я. — Смею предположить, что мне они не нравятся даже больше, потому как охотятся-то на меня. Бедная я птичка, замерзающая на ветру жизни!
— Дело в том, что я не могу понять, что вызвало у них интерес к Этель Мальпер, — задумчиво сказал Лариков. — Если верить твоим описаниям…
Он встал, прошелся по комнате и посмотрел на часы.
За окнами начинала рассеиваться ночная мгла. Часы показывали восемь утра.
— И что получается, если им верить? — поинтересовалась я.
— Жаба, — ни к селу ни к городу выпалил Ларчик, озабоченно глядя в окно. — Жаба у нас получается!
* * *
Русская зима разочаровала Этель сразу. Еще в Москве.
Она встретила Этель неласковой погодой, хмурым небом, грязью и гололедом.
Поэтому Этель возлагала теперь надежды лишь на Тарасов, который, по рассказам отца и Лео, был похож на немецкие города.
Решив, что задерживаться в Москве ей незачем, Этель поехала в Быково, откуда через час ее уже поднял в воздух самолет на Тарасов.
На этот раз Этель не спала и не улыбалась, у нее началась легкая депрессия.
— Может быть, все не так плохо, — попыталась она убедить себя. — Это только приключение. Очередное мое маленькое приключение, не более того! Я поброжу тут и вернусь назад, в Париж.
* * *
Какая еще жаба у нас получается? Или это у Ларчика сленг такой милицейский, с которым я не удосужилась познакомиться?
Он включил телевизор. Там шла реклама. Какая-то тетка, страшная, как гамадрил, изображала из себя графиню. Кажется, она хотела затариться сигаретами. И приставала к куда более привлекательному и похожему на дворянина кучеру, где эти сигареты ей срочно можно приобрести. Тот гордо вскидывал руку в направлении горизонта, где сияли буквы SNS. Как эту дребузню можно было смотреть — я понять до сих пор не могу, но Ларчик мой вставился туда так, будто ему показывали как минимум «Замок» Кафки.