В этот момент я вошла в кабинет.
За столом директора сидел капитан милиции, очевидно, тот самый, который попросил меня сюда приехать. С другой стороны стола, спиной ко мне сидел Ромка, я сразу узнала его вихрастый затылок и слегка оттопыренные уши. Да и куртка на нем была та самая, в которой он появлялся вчера в редакции.
Когда я вошла, капитан внимательно на меня посмотрел, стараясь понять, узнала я сидящего перед ним подростка или нет.
— Рома? — сказала я, и он тут же резко повернулся на мой голос. Я посмотрела на капитана: — Что случилось?
— Я лучше отвечу на ваш вопрос. — Капитан показал Ромке на дверь. — Иди, парень, подожди там, пока мы тут переговорим.
Ромка вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Музейная тишина вообще не располагала к резким движениям, но мне показалось, что на этот раз она в музее прямо-таки гнетущая.
— Так это действительно Рома Тихонов? — спросил меня капитан.
— Да, это он, — пожала я плечами. — Вы обещали объяснить мне, в чем дело.
— Я, собственно, был почти уверен, что он не врет, — сказал капитан. — Почти. Но убедиться было необходимо. Он говорит, что мать в больнице, в училище нет сейчас никого, каникулы, и назвал вас, редактора газеты, в которой он якобы работает внештатным корреспондентом. Но документов при нем никаких, а история тут произошла слишком серьезная — убийство.
— Надеюсь, он не имеет к нему отношения? — спросила я. — Я могу лишний раз подтвердить, что это и в самом деле Рома Тихонов, что знаю его уже с полгода, что он сотрудничает с нашей газетой. Вот его карточка. Мы на каждого внештатника заводим карточки, где отмечаем их публикации. Ну, знаете, чтобы не забыть об их хороших материалах и помнить о неудачных.
Я достала из сумочки карточку и положила на стол перед Барулиным. Он мельком посмотрел на наклеенную на ней фотографию и, кивнув головой, подвинул карточку опять мне.
— Спасибо, это мне не нужно, — сказал он. — К убийству ваш Роман Тихонов, к счастью, отношения не имеет. Но последние дни именно он работал с убитым, и, естественно, я надеялся, что он хоть как-то прояснит картину.
Капитан вздохнул.
— Но он ничего существенного нам не сказал. Можете его забирать. Извините, что пришлось вас побеспокоить.
— А кто убит? — спросила я.
— Только прошу вас, без всяких домыслов, — капитан поднял на меня глаза. — Только известные вам факты. Я имею в виду, если будете об этом писать.
Я хотела уже возмутиться, но капитан понял сам, что сказал лишнее, и тут же поправился:
— Впрочем, боюсь, мои опасения напрасны. Вашу газету я знаю, вы никогда этим не грешите. Так вот, убит художник Константин Дмитриевич Фомин. В двух шагах от музея, в сквере…