Но капитан не сдвинулся с места. Поправлять или, тем более, отстранять от командования молодого офицера он не собирался — это стало бы болезненным ударом по самолюбию обер-лейтенанта. Ладно… будет ещё время для отеческого внушения. Все когда-то начинали так, ошибались, волновались… даже и промахивались! Ничего. В первый раз руководить огнем батареи — действительно непросто. Пусть привыкает…
И поэтому командир батареи остался на своем месте. Он даже и не подумал обернуться назад и окинуть взглядом обстановку за спиной — зачем? Там стоят, положенные по уставу, часовые. Случись что — они выполнят свой долг.
Возможно, так оно и произошло бы.
Во всяком случае, именно так всегда и случалось на учениях и в боях на территории Польши и Франции — там они проявляли должную осторожность и внимание. Да и кто им мог помешать? Отдельные, бродящие вдоль дорог, пока ещё не пленные, беглецы из разбитых частей?
Это немецкому-то солдату? Ха!
Но здесь — здесь не Франция.
И не Польша.
Да и не разъезжали по дорогам Европы немецкие танки, захваченные противником. Особенно — в немецком же тылу.
В непосредственной близости от позиций дивизионной артиллерии.
И когда на поле появились танки, неторопливо идущие сзади на батарею, часовой не стал стрелять. Он вышел на дорогу и поднял в предостерегающем жесте руку. Мол, камрады, вы свернули не в ту сторону!
Эта дорога ведет не туда!
И головной танк остановился. Затормозили и все остальные.
Лязгнула крышка люка. И над башней поднялся недовольный командир танка.
Офицер — на плечах куртки были заметны погоны.
Он не стал подзывать к себе часового — тот на посту! Не стал показывать свою власть и превосходство — спустился на землю сам.
— В чем дело? — сухо осведомился танкист, подходя ближе. — Почему мы не можем двигаться дальше?
— Прошу прощения, герр обер-лейтенант, но дальше проезда нет! Вы движетесь прямо на позиции наших пушек!
— Но нас направили заткнуть прорыв красных!
— Каких красных, герр обер-лейтенант? До линии фронта два километра!
— Но нам сообщили об их контратаке! Да и орудия ваши — они-то по кому ведут огонь?
— Впереди нас наступал пехотный батальон… возможно, наша батарея обстреливает деревню, которою они должны были взять…
— Где это?
— Вон там, герр обер-р-р-р…х-р-р…
Осторожно опустив на землю тело часового, офицер вытер об его мундир нож.
Обернувшись, махнул призывно рукой.
От остановившихся танков подбежало несколько человек.
— Значит так, товарищи, до линии фронта — два километра. Там сейчас немецкий батальон штурмует деревеньку, а эти пушки, — кивнул Алексей в сторону, откуда раздавались орудийные выстрелы, — прикрывают атаку. Раз есть потребность в артиллерийской поддержке — значит, там оборона крепкая! Пройти мимо нельзя — пушкари нас в спину разделают в пять минут. Как только поймут, что здесь не свои. Так что — ставлю задачу…