— Ее отец — коммивояжер, торгует фонографами, — пояснил Дэнни. — В Италии у них были неприятности, но…
— Ее «отец», — перебил Финч, — это ее муж. — Он поднял брови. — Да, вы правильно расслышали. И ему плевать на всякие там фонографы. Федерико Абруцце — это не настоящее имя. Он анархист, а точнее, галлеанист. Вам известно, что означает этот термин, или вас просветить?
— Известно, — ответил Дэнни.
— Его настоящее имя — Федерико Фикара, и, пока вы кувыркались с его женой, он изготавливал бомбы.
— Где? — спросил Дэнни.
— Прямо здесь. — Финч ткнул большим пальцем в сторону коридора.
Джон Гувер положил ладони на пряжку ремня.
— Я еще раз спрашиваю вас, полисмен, вы из тех, кто симпатизирует радикалам?
— Думаю, мой сын уже ответил на этот вопрос, — заметил Томас Коглин.
Джон Гувер покачал головой:
— Я этого не слышал, сэр.
Дэнни опустил на него взгляд. Кожа у этого типа была как плохо пропеченный хлеб, а зрачки — такие крошечные и темные, что казалось, изначально они предназначались не для человека, а совсем для другого существа.
— Я спрашиваю вас об этом, ибо сейчас мы закрываем дверь конюшни. После того как ее покинули лошади, смею вас уверить, но до того, как конюшня сгорит дотла. Что показала война? Что враг — не только в Германии. Враг приплыл на кораблях, воспользовался расхлябанной иммиграционной политикой, обустроился тут со всеми удобствами. Он читает проповеди шахтерам и фабричным, он притворяется другом трудящихся, заступником обездоленных. Но кто он такой на самом деле? На самом деле он обольститель, иноземная зараза, человек, нацеленный на разрушение нашей демократии. И его нужно уничтожить. — Гувер вытер шею платком; воротничок его потемнел от пота. — Поэтому я в третий раз задаю вам вопрос: вы — сторонник радикалов? А следовательно, сэр, вы — враг Дяди Сэма?
— Он что, серьезно? — произнес Дэнни.
— О да, — ответил Финч.
Дэнни проговорил:
— Вас зовут Джон, верно?
Толстяк небрежно кивнул.
— Вы воевали?
Гувер покачал своей большой головой:
— Не имел чести.
— Чести, — повторил Дэнни. — Ну, я тоже не имел этой чести, но только потому, что меня сочли незаменимым тружеником тыла. А у вас какое оправдание?
Гувер покраснел и убрал платок в карман.
— Существует много способов служить родной стране, мистер Коглин.
— Да, их много, — согласился Дэнни. — Я получил дырку в шее, когда нес свою службу. Так что если вы, Джон, еще раз усомнитесь в моем патриотизме, я попрошу отца подвинуться и выкину вас к чертям собачьим вот из этого окна.
Отец Дэнни приложил руку к сердцу и отступил от стекла.